Игра Первых - Юлия Качалова

* * *

Когда зашло солнце, Алзик проснулся бодрым и полным сил. Вылез из логова, напился из лужи, отмылся от заячьей крови и уселся возле норы в ожидании волка. Таяли краски заката, бледная луна и звёзды наливались светом. Шелестели кроны деревьев, поскрипывали ветви и стволы, обострялись вечерние запахи. А юноша думал, что во всём изменчивом великолепии и красочном многообразии Большого мира есть лишь один смысл – чтобы здесь могла существовать Синголь!

Бесшумно появился Клык, и Алзик вскочил.

– Твою самку забрали лесные люди, – сообщил волк.

Синголь разбудили человеческие голоса. На поляне толпились коренастые мужчины, одетые в звериные шкуры, вооружённые копьями и дубинами. Волосы у большинства были заплетены в мелкие косички, а лица, вымазанные красной глиной, выглядели устрашающе.

В толпе выделялся дикарь, жирный, как супоросая[16] свинья. Он был облачён в медвежью шкуру и расписан глиной с особым тщанием. Плечи его покрывала накидка из лисьих хвостов, а бесчисленные косички пестрели птичьими перьями. Больше ни у кого из мужчин таких излишеств в одежде и причёске не наблюдалось. Жирный дикарь заговорил, речь его звучала крайне надменно.

– Толмача, – проскрипел кто-то совсем рядом с укрытием Синголь.

Девушка прекрасно помнила этот жуткий голос! Апанхур! Синголь едва сдержала крик.

Из толпы дикарей, подволакивая ногу, выдвинулся человек, нисколько не походивший на остальных. Вся его одежда состояла из облегающей чресла повязки да верёвки на поясе. Хотя спину и грудь мужчины уродовал двойной горб, искривляя фигуру, он был выше и стройнее дикарей. Кожа его имела медовый оттенок, как и кожа Синголь, и не носила следов дурацкой раскраски. Волнистые волосы казались светлее чёрных косм дикарей. Чтобы волосы не лезли в глаза, человек обвязал лоб верёвочкой. Чело Синголь украшал подаренный на день рождения серебряный обруч. Гораздо более красивый, чем простая верёвочка, но надетый с тою же целью.

– Вождь спрашивает, зачем ты позвал его, слуга чёрного бога? – произнёс толмач на языке симхаэтов.

Вне всякого сомнения, горбатый принадлежал к племени Синголь!

– Нужна одна вещь. Пусть вождь прикажет воинам принести её мне. Обещаю за это награду, – проклекотал Апанхур.

– Что за вещь? – спросил вождь.

– Амулет, принадлежащий моему Господину. Его украл мальчишка.

«Апанхур обнаружил, что талисман у Алзика!»

– Отчего же ты сам не отнимешь вещь своего Господина у мальчишки-вора? – насмешливо поинтересовался вождь.

– Меня не пускает Свет, – процедил охотник.

«Слава Аллару! Лучезарный бог не отказал в покровительстве охою!»

– Какую награду ты предлагаешь за эту вещь?

– Земли симхаэтов. Их скот, пастбища, женщин.

Голос толмача дрогнул, когда он переводил слова охотника. Какое-то время вождь молчал, обдумывая предложение Апанхура.

– У симхаэтов перестали рождаться дети, – наконец произнёс он. – У них почти не осталось воинов, а женщины стары. К чему моим людям гоняться за мальчишкой? Очень скоро земли, скот и пастбища симхаэтов станут нашими. А их старухи нам не нужны.

– Так-таки не нужны?

Правая рука Апанхура метнулась в дупло и уже в следующее мгновение выдернула оттуда визжащую девушку. Синголь извивалась и царапалась, как дикая кошка, отбиваясь от охотника, но где уж там! Апанхур одной рукой прижал Синголь к своему боку, на другую намотал её волосы и держал голову так, чтобы дикари могли хорошенько рассмотреть симхаэтку.

Глаза мужчин загорелись.

– Значит, вам не нужны старухи симхаэтов? – усмехнулся Апанхур.

– Мои люди принесут тебе амулет, слуга чёрного бога, если ты оставишь мне эту женщину как залог сделки.

– Эту женщину я принесу в жертву Хунгару, – зло прохрипел Апанхур.

Синголь пришла в ужас, представив уготованную ей участь, и снова попыталась вырваться.

Тем временем дикари незаметно придвинулись к дубу.

– У симхаэтов мало молодых женщин, – миролюбиво возразил вождь. – Неразумно терять ни одну из них. Мы дадим тебе козу с золотой шерстью, чтобы ты принёс её в жертву чёрному богу. А потом вернём вещь, украденную мальчишкой.

– Эту женщину я обещал Хунгару!

Апанхур резко дёрнул жертву за волосы, запрокидывая ей голову, но его рука, рванувшаяся к ножнам, не обнаружила в них ножа. А в следующий миг на охотника навалились дикари.

– Вот и договорились! – довольным тоном заключил вождь, когда к нему подтащили девушку. – Залог принят. Мы найдём мальчишку и доставим то, что ты просишь. А ты отдашь нам земли симхаэтов. Их скот, пастбища и женщин.

– Договорились, – с ненавистью прошипел Апанхур.

– Будь ты проклят, предатель! – закричала Синголь.

– Он уже давно проклят, – шепнул ей на ухо оказавшийся рядом толмач.

– Ну что ж, моя козочка. – Вождь прижал симхаэтку к своему брюху. – Благодари свою судьбу! Добрый Áкхак выкупил тебя у чёрного бога и надеется, что ты будешь благодарной и ласковой женой.

От зловония, испускаемого тушей дикаря, девушка почувствовала рвотные позывы. По счастью, Акхак разжал объятия довольно быстро. Переведя дух, Синголь вопросительно взглянула на толмача.

– Не отчаивайся, девочка, – мягко сказал тот. – Жирный боров Акхак прав в одном: перспектива стать его наложницей обнадёживает больше, чем участь жертвы Хунгара.

– Это сказал дикарь? – изумилась Синголь.

– Женщина не верит своему счастью, великий вождь, – невозмутимо перевёл горбатый.

* * *

Весь путь толмач сжимал ладонь девушки. Трое сопровождавших их коренастых мужчин пожирали симхаэтку глазами, как голодные собаки кусок мяса, которым издевательски размахивают у них перед носом. Слушая их возбуждённые выкрики, Синголь дрожала и прижималась к горбатому соплеменнику.

Узкую ложбину, в которую они спустились, стискивали два склона. Один порос непроходимым лесом, другой высился каменистой скалой, за которую упрямо цеплялись корнями редко растущие деревья. Далеко впереди маячили густо заросшие холмы.

Они остановились, и толмач что-то сказал дикарям. Затем повернулся к ним спиной, закрывая симхаэтку от их голодных глаз:

– Мы пришли. Вот шатёр вождя.

– Это шатёр? – Синголь ткнула пальцем в убогое сооружение из длинных жердей, с натянутыми поверху шкурами.

– Больше ни у кого нет персональной хижины. – Горбун откинул шкуру, служившую пологом. – Входи, не привлекай к себе лишнего внимания.

Внутри омерзительно воняло тухлятиной. Над широким топчаном, покрытым плохо выделанными шкурами, вился рой мух. Синголь снова затошнило, она дёрнулась к выходу, но толмач ухватил её за локоть.