Наша вина - Мерседес Рон

Мне нехотелось больше этого скрывать… покрайней мере, большенет.

Впятницу днем я вылетела прямым рейсом Лос-Анджелес–Нью-Йорк. Никзарезервировал дляменя место впервом классе, зачто я была ему благодарна какникогда. Еслименя будет тошнить, япредпочлабы делать это втуалете, доступном немногим пассажирам. Потому что уменя небыло утренней тошноты, уменя была тошнота влюбое время дня. Ещеодна вещь, которую нужно добавить ксписку длясовершенно необычной беременности.

Полет доНью-Йорка занял около пяти споловиной часов, ия почти все время спала. Мыприлетели около девяти часов вечера. Послушав Дженну, ястала немного симпатичнее, выбрав серое облегающее платье, черное пальто исвои любимые кроссовки «Адидас». Мнебыло удобно, амой маленький животик словно говорил миру: «Вотоня!»

Люди смотрели наменя по-другому. Когда ты беременна, тыизлучаешь какую-то странную энергетику, тысловно маленькая бомба замедленного действия, накоторую люди смотрят снадеждой, нервозностью ивосхищением. Этобыл первый раз, когда я была налюдях какофициально беременная женщина, незнаю, какобъяснить, номне понравилось это ощущение. Рядом сомной сидел немногословный Стив, который читал биографию Пабло Эскобара. Янестала комментировать, нопосмеялась так, чтобы он незаметил.

Ник встречал меня ваэропорту, имы сразу отправимся кнему домой ужинать.

Боже, ятак нервничала, такхотела его увидеть… Мымногое сказали друг другу, втом числе то, чтоя раньше даже неосмеливалась говорить вслух, ия умирала отжелания снова почувствовать себя частью его жизни.

Поскольку уменя небыло багажа, когда мы вышли изсамолета, тосразу прошли квыходу. Стивнес мой маленький чемодан. Поначалу я сама его несла, ноон был настолько тяжелым, чтоя наконец сдалась ипозволила помочь. Моишаги становились все громче игромче… Ятак хотела увидеть Ника, попасть кнему вобъятия, снова почувствовать себя целой.

Дорога квыходу заняла уменя целую вечность. Когда мы, наконец, вошли вдверь, яувидела Ника: онсбукетом красных роз вруках ждал меня. Онбыл одет вджинсы итемно-синий свитер сV-образным вырезом. Онвыделялся изтолпы непослушными волосами иголубыми глазами, которые сияли, какдва фонаря назакате прекрасного летнегодня.

Мы улыбнулись друг другу, словно жидкое счастье разлилось понашим венам. Моесердце билось так, будто ему было мало места вгруди.

Апотом… ясловно оказалась вфильме ужасов.

Я незнаю, переживалили вы когда-нибудь что-то травматическое, событие, которое навсегда останется ввашей памяти. Что-то, чтопроисходит взамедленной съемке прямо наваших глазах, когда ваш мозг регистрирует каждую деталь, иза возможность забыть выбы отдали, чтоугодно.

Я это пережила… идо сих пор помню каждую чертову деталь тех пятнадцати секунд, когда я думала, чтоумираю.

Я помню, каккрик застрял уменя вгорле. Помню, чтомои ноги парализовало, ия ничего немогла сделать, чтобы убежать.

Шум первого выстрела разорвал пузырь счастья, вкотором мы находились. Менясловно пригвоздило кместу. Никже, прямо напротив меня, рухнул: емупредательски выстрелили вспину.

Я досих пор вижу выражение удивления налице Ника, когда он посмотрел вниз иувидел, какпятно крови растекается поего одежде ипо земле подногами. Второй выстрел прозвучал также быстро, каки первый. Яувидела боль наего лице, имое сердце остановилось… буквально остановилось.

Апотом все произошло очень быстро. Кто-то ударил меня сзади, яупала наземлю ипотеряла сознание. Небыло слышно нигомон аэропорта, нилюдей вокруг меня, яслышала только звук выстрела.

–Недвигайся, Ноа!– Стивзаорал мне вухо, пробуждая меня отапатии, отгребаного шока.

Я видела, какчетверо полицейских схватили стрелявшего икак люди вужасе бегали туда-сюда. Моиглаза могли сфокусироваться только наодном человеке, который, какя, лежал наземле соткрытыми глазами, егожизнь красным пятном утекала сквозь пальцы.

–Николас!

Правильно говорят, чтокогда ты умираешь, всяжизнь проносится перед глазами, какслайд-шоу… Ноне совсем. Явидел только одно:Ноа.

Ноа иесть вся моя жизнь, этопросто, какдважды два. Образы, которые я видел, были немоментами моей жизни, нонашей жизни, ине той, чтоунас была досих пор, нет. Яневидел плохих моментов, взлетов ипадений, расставаний, измен, ссор… Совсем наоборот: явидел себя сней.

Видел, какмы вместе гуляем попляжу, видел, какпразднуем день рождения нашего сына, видел ее, прекрасную исияющую, ожидающую меня каждую ночь впостели, чтобы осыпать поцелуями ивниманием. Видел, какона снова забеременела ив этот раз была более подготовленной, чемвпервый раз, безсюрпризов, безстраха илинеуверенности. Видел, какона спорит сомной накухне, апотом целует, сидя настолешнице. Видел, какона плачет, смеется, страдает ирастет. Видел ее жизнь перед глазами, еежизнь сомной… имне это нравилось.

Итогда я спросил себя: «Почему я это вижу? Зачем мне видеть то, чего уменя никогда небудет?» Я почувствовал пустоту вгруди, проходящую сквозь меня…

Нет.

Какбы нетак.

Мое время еще непришло.

Незнаю, какпередать минуты, предшествовавшие выстрелам, номогу суверенностью сказать, чтоони были худшими вмоей жизни. Ядержу их вголове размытыми, нов тоже время такими четкими, какеслибы я видела их наэкране ультрасовременного телевизора.

Скорая помощь, какмне позже сказали, незаставила себя долго ждать иочень быстро прибыла ваэропорт. Какмне показалось, моируки долгие часы сжимали рану наребрах Ника. Стивтоже зажимал пулевое отверстие всвоей левой руке. Вокруг него была лужа крови, ия могла только гадать, какбыстро изних уходит кровь, идостаточноли мы быстро едем.

Я непотеряла сознание. Верю, чтобог помог мне сохранить здоровье, покрайней мере, дотех пор, пока медицинский персонал невзял ситуацию подконтроль. Когда приехала скорая помощь, ястояла исмотрела, моируки были будто немоими, аразум был совершенно пуст. Ядаже несмогла попросить разрешения сопровождать его. Никостался один, награни жизни исмерти, ая стояла исмотрела, какего увозят.

Помню, когда я перестала слышать звук машины скорой помощи, посмотрела насвои окровавленные руки ипошатнулась. Отрыданий уменя перехватило дыхание, ия начала неудержимо икать. Чьи-то руки поймали меня прежде, чемколени подогнулись, ия рухнула.

–Дыши, Ноа, пожалуйста,– сказал Стив, неся меня, вытаскивая подальше отлюдей, которые вужасе наблюдали заэтой сценой, какеслибы она была частью ужасного эпизода «Места преступления»[3].

Он посадил меня втакси, имы поехали всторону больницы. Шлиминуты, мнестановилось все хуже.

–Почему ты нес ним? Почему он один? Почему ты непоехал?