Перезагрузка времени - Отто Шютт

Крупица рационального сознания, борясь с сентиментальностью, кричит: «Уходи, перегрузи время и верни Трэя». Мертвый взгляд проникает под кожу. Приоткрытые глаза смотрят с осуждением. Или раскаянием? Ён дотягивается до пальцев ― еще теплых, еще мягких.

– Убийца! ― заорал кто-то. ― Я видел его на балконе.

Биополимерные наручники сковали запястья. Он не сопротивлялся, когда его арестовывали.

Сбежав в музее от Ёна, Серж добрался до лифтов дальнего следования. Вышколенные стюарды, в темно-синих кителях, с эмблемами Дэнкинса на воротничках и отполированных до блеска гравибутсах, подгоняли растерянных гостей, создававших заторы для вновь прибывших. Пустые лифты улетали за свежими партиями эвакуируемых. Персонал астероида успокаивал особо впечатлительных, но чем больше становился человеческий ком, тем сложнее удавалось сдерживать ситуацию. Изо всех динамиков непрестанно на разных языках прокручивалось одно и то же: «Внимание гостям и работникам Дэнкинса! Это не учебная тревога! Немедленно покиньте производственные сектора и палубы. Если ваш рейс отменен, нахождение в Нулевой Точке запрещено. Беспрекословно соблюдайте требования персонала, а также предписанный порядок эвакуации. Сохраняйте спокойствие». Последняя фраза вызывала в массовом сознании мятежный нрав. Это была не та податливая толпа, под легким нажимом расступавшаяся в главном транспортном хабе, когда объявили об отмене рейсов ― это был бурный поток, сбивавший с ног и увлекавший за собой.

– Такой переполох устроили из-за фейкового видео, ― задорно рассуждала несимпатичная девушка в футболке с подвижной картинкой, изображающей дергающуюся на ниточках куклу. Глядя в аэроэкран, она делилась мыслями: ― Не верьте правительству, вас обманывают. Переполох подстроен, чтобы снять с должности Макролиса.

Кто такой Макролис, Сергей не знал, но услышанное укрепило в нем веру, что заварушка несерьезная. Обитаемый астероид просуществовал на нынешней орбите сотни лет, и вряд ли с ним что-то случится именно сейчас.

Персонал, следивший за порядком, подгонял медлительных, принуждая поскорее выходить из фойе на улицу. Прикрикнули и на Сержа. Топчась на месте, он сделал вид, что уходит. Когда последний пассажир покинул кабину лифта, он юркнул внутрь. Стюард схватился за кобуру, висевшую на поясе, и бросился за непослушным пассажиром.

– Выйдете немедленно! ― рявкнул он на английском.

– Мне наверх, ― воспротивился Серж, отходя за дальний ряд кресел.

– Передвижение по астероиду ограничено ради вашей безопасности. Мы вправе применить силу. Следуйте за мной.

– Я опаздываю на рейс в Торонто, ― напористо ответил Серж.

– Вы не успеете, посадка заканчивается через десять минут.

– Я знаю Нулевую Точку, не заблужусь.

– Сэргей Бэллкэн, ― идентифицировал его стюард, на английский манер исковеркав имя, ― вам придется бежать, чтобы за три минуты успеть к посадочному гейту номер два.

– Я быстрый.

Пассажиры, ставшие свидетелями мягкости стюарда, начали возмущаться. Растущее недовольство, сдерживаемое широкой темно-синей спиной, исчезло за сомкнувшимися дверьми.

Кресло обвило ремнями безопасности. Восемь километров за двенадцать минут, без остановок ― за шесть.

Серж отчаянно кромсал тугой ремень наконечником копья, который отломал от музейного херувима, пока Ён мечтательно изучал предметы искусства. До цели оставалось более километра, когда последний ремень был разрезан. Держась за спинки кресел, на широких ногах он добрался до табло и вдавил кнопку «Первая палуба». Пункт назначения не изменился, он по-прежнему летел к Нулевой Точке.

Сбоку от кнопочной панели, чуть выше уровня глаз, располагалась откидная створка. За стеклом виднелась красная шляпка с надписью: «Кран экстренного торможения».

На электронном индикаторе десятки метров проскакивали за секунду. До первой палубы оставалось сто метров… пятьдесят… десять…

Кнопка оказалась тугой. Он пролетел мимо.

Стукнул по шляпке ― связки коленных суставов растянулись, будто он совершил веревочный прыжок с моста. От резкого торможения екнувшее сердце скакнуло к горлу. Лифтовая кабина замерла, рвотные пакетики и брошюры разлетелись по потолку, а после ― листопадом, из-за слабой гравитации медленно осели на пустые кресла. Если бы не гравибутсы, он размазался бы о потолочную световую панель.

Судя по показаниям индикатора, он застрял между палубами. Потыкал в кнопки ― ничего.

– Уважаемые пассажиры, соблюдайте спокойствие. Оставайтесь на своих местах до полной остановки кабины, ― прозвучал автоматический голос.

Лифт тронулся. Вместо того чтобы остановиться на первой палубе, он проехал на четыреста метров ниже.

Техническая палуба 1.5 разительно отличалось от уютного Эдема. Тут не было домов, решетчатые окна которых омывались лазурью лакированного неба, не было выщербленных по шаблону мостовых, безукоризненной зелени аккуратно подстриженных деревьев ― только коридоры с высоченными потолками, такими высокими, что в условиях ничтожной силы тяжести до них, сними он гравибутсы, было бы не допрыгнуть.

Серж открыл вкладку «Карты» в бифотонном коммуникаторе. Местонахождение не определялось, и он отправился плутать по нескончаемому лабиринту, выискивая путь наверх. Обратиться к Юмису за помощью он всегда успеет.

Некоторые двери открывались с приятным автоматическим шуршанием, разрушая глухонемую тишину, другие были безнадежно запечатаны. Он блуждал по опустевшим отсекам, словно по заброшенному космическому кораблю, заглядывал в незапертые помещения, в которых, кроме станков, обесточенных агрегатов, манипуляторов, конвейеров и мерцающих мониторов, никого не было. Миновав царство увядающей техники, вышел к ремонтному доку номер сорок четыре. Автоматика не включила освещение, как это обычно случалось, когда он заходил внутрь. Парень ступил на тропинку аварийной подсветки, которая убегала во мрак и исчезала в далеком прямоугольнике матового света ― в противоположном выходе.

Отзвуки шагов отражались от высоких сводов, улетая в гулкую даль. Зрение, освоившись, вырывало из черноты силуэты громоздких машин, притаившиеся в ангарных нишах, стрелы подъемников, тянущиеся мясницкими крюками к распоротым брюхам бурильных установок, ампутированные ковши и вывернутые наизнанку приводы, беспорядочно валявшиеся у железных мощей; из перерезанных гофрированных трахей сочилось машинное масло, музыкальной капелью стекая в маслосборники.

Гнусный скрип. Сердце провалилось и глухо забарахталось.

– Ау! Есть здесь кто?

Он оглянулся: впустивший его проход сузился до узкой полоски света и исчез, отрезав обратный путь. Щелкнула блокировка. Сделалось так темно, что тусклая лента аварийного освещения стала ослеплять. Самовнушение вступило в сговор с нарастающим страхом о существовании демонов. Дурацкие сказки дяди Миши ожили. Сергей заставил себя переключиться на позитивные воспоминания, но ничего толкового на ум не шло ― только разрозненные картинки, отнюдь не радостные. Вспомнилась ссора с отцом накануне его исчезновения. Притворившись больным, Сергей изошелся сухим кашлем, лишь бы не идти в город. Бабушка подыграла, сказала, что у внука поднялась температура. Михаил предложил перенести поход на недельку-другую, когда они закончат с уборкой. Отец вроде как согласился, но потом передумал и ушел в одиночку исследовать незнакомый Пусан. Вечером он не вернулся. Утром тоже. Как и на следующий день.