Перезагрузка времени - Отто Шютт

– Экспертом по картинам тебе точно не стать, ― усмехнулся Серж, ― зато ты разглядел нечто большее. Твое предположение относительно меня…

Внезапно на всех экранах ― от плоских до голографических, от внутренних до уличных, от маленьких до искусственного неба ― появилось изображение адмирала Макролиса в окружении подчиненных. Председатель совета директоров Хайлл Хантер грубо отчитывал его: «Это тебе не прогулочный катер ― утонул и забыл, этот булыжник и на Землю грохнуться может! Туристам ничего не сообщать, эвакуацию не начинать. Из-за нехватки шлюпок начнется паника. Первоочередная задача персонала ― законсервировать объект, а не отстреливать паникующих». Голос проревел из сотен динамиков и прервался режущим писком. Предобморочные гримасы экипажа сменила надпись: «ТЕХНИЧЕСКИЕ НЕПОЛАДКИ».

«Вот она, катастрофа мирового масштаба, ― стрельнуло в мыслях. ― Подсказки сводились к Дэнкинсу, здесь все и начнется».

Пока шла трансляция, Серж сбежал. Парень, на котором было завязано выполнение главного условия абиграммы, исчез бесследно. Его не было ни в соседних залах, ни на шумной улице, наводненной скученными людьми, обсуждающими услышанное.

– Я сразу почувствовал что-то неладное, когда отменили рейсы.

– Обычная тренировка в экстренных ситуациях.

– Столько раз тут бывал, а такое впервые.

– А если загрязнились воздушные фильтры, и мы задохнемся?

– За сотни лет ни единого сбоя, а тут такое…

– Уверен, это тренинг для персонала, а публичную трансляцию запустили по ошибке.

– А вдруг с кометой столкнемся?

Руководитель НИИ продирался сквозь разгоряченную массу людей, невольно выхватывая из нее плодившиеся домыслы.

– Это подделка. Видно же, что студийная запись.

– Систему управления захватили гомосапы. Нам конец! На Землю упадем…

– Дэнкинс на куски развалится…

Выследить шустрого парня в нарастающей суматохе представлялось непосильной задачей. Пробиваясь сквозь толпу, Ён двигался к отелю, прикидывая те правильные фразы, которые скажет при встрече. Только бы Трэй никуда не ушел! Когда они помирятся, то вместе отправятся на поиски Чёрного эфира, если Трэй, конечно, согласится. Только бы он дождался его.

Добравшись до «Континенталя», Ён взлетел по лестнице на шестой этаж.

Ссутулившийся огарок спички сидел на краю кровати и смотрел через балконную дверь наружу. Он не повернулся, когда хранитель времени ввалился в комнату.

– Я был с тобой несправедлив.

Трэй не ответил.

– Тогда, на складе, ты спросил, чувствую ли я свободу. Я воспринял твои слова с недоумением, потом с беспокойством, а сейчас ― с пониманием. Я стал свободен.

Неопределенная пауза. Тяжелый вздох.

– Прости, что возлагал на тебя вину за свои неудачи.

Белая шевелюра клюнула вниз, и Ён воспринял этот кивок за согласие. Физик осмелился подойти к растрепанному тихоне и положить руку на плечо. Прикосновение оживило. Трэй выпрямился, вскочил и отпрыгнул на пару шагов.

Сквозь голографический прицел на Ёна смотрел немигающий глаз.

– Ты это чего? ― опешил физик.

Что-то горячее поцеловало щеку. Пуля, вытолкнутая раскалённой плазмой, просвистела в миллиметрах. Несколько секунд заторможенность не отпускала обоих. Взгляд Трэя был решителен. Второй раз он не промахнется.

Стремительный выпад. Зажав стрелявшую руку, Ён отвел ствол. Цепкие пальцы не отпускали рукоять, давя на спусковой крючок. Пистолет дергался. Крошились стекла, по стенам, мебели и паркету бежали кляксы дыр.

Ён навалился. Оба рухнули на кровать ― матрац зафонтанировал теплым гелевым наполнителем. Поврежденные микросхемы в высоком изголовье отхаркивались искрами из пулевых отверстий. Отворачиваясь, он сдерживал обезумевшего биолога, коленом вдавив его в пузырящуюся кашу. Выкрутил пистолет, отбросил оружие и ослабил прессинг.

– Трэй, посмотри на меня. Посмотри! Я не желаю тебе зла. Не отворачивайся. Слышишь?

Ученый-генетик выкрутился, сбросив нападавшего, схватил его за грудки и окунул в обжигающую лужу. В носоглотку заполз колючий кисель, разогретый сломанной системой подогрева. В горле запершило, легкие распирало от кашля.

В шею впился галстук Сержа. Плотная ткань перерезала дыхание, подъязычные мышцы натянулись пульсирующей тетивой, язык затрепыхался в шипящем горле. Ён пытался оттянуть душащие руки, но грудь сводит судорогами, прожигающее дыхание забирает силы. Глаза вылезают из плотно сомкнутых век, будто их выдавливают изнутри. Ослепленный, он приподнимается и жадно хватает воздух, а вместе с ним и синтетическую кашу. Горячая, вяжущая, солоноватая масса заливает глотку.

Галстук впился в шею глубже, больнее, острее. Его снова окунули в желе. Концентрат мыслей сосредоточился на режущей тесьме. Руки онемели, не чувствует их. Уши забиты гелем, но дикий рык слышится отчетливо. Его беспощадно казнят.

Сопротивляясь, он хватает Трэя за лицо. Нащупав ногой прикроватную тумбочку, отталкивается ― Трэй сброшен. Перекатившись по кипящей кровати, они свалились на пол. Рядом пистолет. Ён берет Трэя на мушку, тот отползает.

Они поднимаются одновременно, разя друг друга взглядами. Трэй источает кровожадность.

– Какого черта?

– Прости, я должен, ― с этими словами он бросился на Ёна.

Выстрел.

Это вышло случайно. Он хотел припугнуть или в крайнем случае не смертельно ранить. Трэй попятился. Кровь, смешиваясь с гелем, приобретала отталкивающий цвет. Судорожно прикрыв рану на груди, он отступал по мере того, как Ён подходил. Схватился за косяк балконной двери, чтобы не упасть. Силился что-то сказать, но изо рта лились хлюпающие звуки. И кровь, много буро-коричневой крови. Он вытащил что-то из кармана, но показать не успел, поскользнувшись на осколках. Ботинки мелькнули за балконным ограждением…

Ён подбежал к краю. Визжащая толпа разбежалась от тела, некрасиво застрявшего в стеклянно-металлическом веере козырька.

На подкашивающихся ногах физик спустился в холл. Туристы ахали, расходясь перед вооруженным человеком, с которого загустевшими комками слезал биогель.

Зеваки обступили вход в отель. Кого-то воротило от свисающего тела. Кто-то, задрав голову, высматривал, откуда оно выпало. Кровавое зрелище отвлекло от обсуждения разоблачающих кадров с Макролисом.

Труп с пробитой головой висел на ободе стальной рамы, как сушащаяся на веревке тряпка. Раздробленные падением стекла окроплялись кровью вперемешку с синтетическим гелем. Слабые судороги пробегали по струнам умирающих нервов. Пальцы, подрагивая, сжимали абиграмму.

Вдруг в толпе, среди выпученных глаз и разинутых ртов, мелькнул японец. Тот самый, что принес бомбу в офис. Или это был не он?