Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

родства в период 1405–1417 гг. находилось 73,8% всего состава Парламента. В то же время парламентские чиновники были вовлечены в формирующиеся политические партии бургиньонов и арманьяков: по данным Ф. Отран, бургиньонов в Парламенте было больше, чем арманьяков — 134 чиновника против 100. Социальное происхождение чиновников Парламента выглядит следующим образом: в 1345–1454 гг. из 678 человек аноблированных было 46, или 6,80%, дворян — 245 человек, или 36,24%, недворян — 131, или 19,38%, социальная принадлежность для остальных 256 чиновников не установлена.

Параллельно шел процесс изживания сеньориальной природы института в пользу публично-правовой. Менялся в этой связи и характер приносимой чиновником клятвы: если с конца XIII в. обязанности чиновника не отличались от обычных функций слуг сеньора, то к началу XV в. в текст клятвы были внесены понятия «общественного блага» и «пользы государства» как новых ориентиров работы верховного суда[32]. На первый план выдвинулась профессионализация Парламента: ордонанс от 6 апреля 1287 г. удалил из Парламента представителей высшего духовенства; ордонанс от 22 апреля 1291 г. — бальи и сенешалей, поскольку они не являлись членами палат; в 1296 г. Парламент освободился от ненужных чиновников, не знающих законов, оставив только советников. В ордонансе от 3 декабря 1319 г. ясно выражалась эта тенденция: «Король желает иметь в Парламенте людей, которые смогут там постоянно работать, не уезжая и не отвлекаясь на другие дела»[33].

Та же тенденция структурной стабилизации отразилась в эволюции сроков работы Парламента: от четырех сессий в год при Людовике IX до превращения Парламента в 1299 г. в постоянно действующий орган, работающий со дня Св. Мартина зимнего 12 ноября до конца сентября, с отпуском в один месяц[34].

Организационная зрелость Парижского Парламента сочеталась с процессом укрепления и дальнейшего расширения его компетенции, напрямую связанной с успехами централизации и усилением королевской власти во Франции. Трудами легистов в XIV в. были разработаны и внедрены в практику основополагающие принципы судебного суверенитета короля: «Вся полнота судебной власти исходит от короля» и «Король — император в своем королевстве»[35]. С расширением прав короля и их проникновением во все сферы жизни общества расширяется и компетенция Парламента. С присоединением к короне новых земель и прогрессом централизации страны возрастала и роль Парламента в делах королевства, в этой области монополия Парламента особенно наглядна. Напомним, что Парламент стал называться верховным апелляционным судом только с XIII в., с присоединением Нормандии, Шампани и Лангедока, где существовали аналогичные судебные курии. Установление частичного контроля Парижского Парламента над местными судами в виде посылки его чиновников на их сессии превратилось вскоре в прямое подчинение этих судов власти Парламента. И хотя суд Нормандии — Палата Шахматной Доски (L'Echiquier de Normandic) был объявлен в 1315 г. автономным, Парламент отправлял туда своих чиновников, а суд Шампани — так называемые Дни Труа (Les Grands Joure de Troyes), был выездной сессией Парижского Парламента с 1267 г.[36]

В основе судебной монополии Парижского Парламента лежала теория легистов — идеологов централизованной монархии — о верховном суде как эманации королевской власти, зафиксированная в ордонансах[37]. Парламент как бы олицетворял короля-судью. Но патриархальная оболочка, традиция верховного защитника слабых и гаранта справедливости для всех качественно видоизменилась от того, что суд вершили знатоки права и практики, профессиональная группа, со своими интересами, с опорой на законы, коллегиальным принципом вынесения приговоров.

Отсюда проистекала объективная двойственность природы Парижского Парламента в период складывания централизованного государства: являясь эманацией королевской власти, выступая от имени короля, Парламент должен был защищать его интересы, однако усиление публичноправовых основ службы чиновников с неизбежностью превращали Парламент в защитника интересов королевства, лишь по традиции именуемых «интересами короля». Поэтому нередко уже в этот период Парламент защищал «интересы короля» от самого короля, его непродуманных действий, незаконных указов, от небрежения новыми реалиями.

В этой борьбе Парламент опирался не только на широкие правовые санкции, полученные по королевским ордонансам, но и на утверждающееся в обществе новое представление о короне как общественной должности, как службе с четким разграничением обоюдных прав и обязанностей короля и его подданных. Процесс изменения представлений о природе королевской власти был неизбежным последствием формирования правового государства, где каждое сословие, каждый человек подчинен определенным законам, и только соблюдение их всеми есть гарантия сохранения этого государства.

Заинтересованность Парижского Парламента в усилении и расширении королевской власти сказалась на политике института во всех областях его деятельности и сделала его чиновников ревностными поборниками сильной государственности, которую они готовы были отстаивать от любых посягательств, от внешней агрессии Англии до ошибок короля и тайных интриг его изменчивого окружения.

Роль Парижского Парламента в процессе формирования централизованного государства во Франции общеизвестна и доказана. Однако никто не задумывался до сих пор над исследованием связи между функциями учреждения и общественным обликом его чиновников. Между тем такое исследование позволит приподнять завесу тайны над функционированием аппарата власти, над связью чиновника и учреждения. Именно такое исследование я и намерена предложить вниманию читателя. В нем главное внимание уделяется трансформации в сознании чиновников Парламента идей, лежащих в основе их учреждения, интерпретация ими риторики королевской власти. Важность этой теме придает трансформация приватных слуг короля в профессиональную группу служителей власти, действующих на основе законов. Хотя личный момент преданности королю остался, как сохранились и иные связи с различными группами и клиентелой, природа службы изменилась. Достигнув статуса корпорации, чиновники Парламента тяготеют к автономии, что ставит их в особые отношения к королю. Они отстаивают его власть, но могут действовать и против его интересов, поскольку у них появляются свои интересы и большие возможности их защищать. В работе института, его политической линии была своя логика, и она не зависела от конкретного состава людей. В основе ее лежали выработанные этой группой служителей власти представления о себе, о суде, о короле, и эти представления определяли логику их поведения. Поэтому в данном исследовании именно парламентская культура превращается в фактор развития учреждения.

Наконец, исследование социально-культурной практики такой микрогруппы, как корпорация чиновников Парижского Парламента, выводит на одну из центральных проблем в современной историографии — рождение бюрократии и государства Нового времени. В исследуемый период бюрократия только зарождается, ей присущи еще черты сеньориального аппарата, но уже на этом этапе видны сущностные параметры самоидентификации служителей власти: корпоративность и замкнутость, тяготение к автономии, риторика «общего блага» для защиты своих интересов. Но эти интересы сыграли ведущую роль в становлении государства во Франции.

Глава I.

Профессиональный облик чиновников Парижского Парламента

Право созывать сессию Парламента принадлежало королю и никогда не оспаривалось. В этой формуле о