Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Все, что он говорил и делал в тот вечер,вплоть до самых незначительных мелочей, Крошка Доррит любовно сохранила бы впамяти, даже если б не появилось у нее впоследствии причины запомнить этотвечер на всю жизнь. Она не могла забыть, как он упорно гнал от нее, а можетбыть, и от себя, навязчивую мысль о прошлом, стараясь заслонить эту мысльрассказами о богатстве и пышности общества, окружавшего его в Лондоне, овысоком положении, которое теперь прочно занял он и его семья. Но в его речах,во всей его повадке — это тоже запомнилось ей на всю жизнь — сквозили двапротиворечивых стремления, уживавшихся рядом; он словно хотел доказать, что онаему вовсе не нужна, что он отлично обходится без нее; и в то же время чуть лине упрекал ее в том, что она мало беспокоилась о нем, пока он был в отсутствии.

Толкуя об истинно королевском блеске приемовмистера Мердла и о всеобщем поклонении перед этим новоявленным монархом,естественно было вспомнить про его супругу. И если ход мыслей мистера Доррита вэтот вечер не всегда отличался последовательностью, то в данном случае ничегоудивительного не было в том, что он без всякого перехода осведомился, здоровали миссис Мердл.

— Она здорова и на будущей неделе уезжает.

— В Англию? — спросил мистер Доррит.

— Не сразу. Она собирается пробыть впутешествии несколько недель.

— Большая потеря для Рима, — заметил мистерДоррит, — и большое — кха — приобретение для Лондона. В особенности для Фанни,и — кхм — вообще для — кха — высшего света.

Крошка Доррит не слишком уверенноприсоединилась к этому мнению, думая о той борьбе, которая теперь начнется.

— Миссис Мердл дает большой прощальный бал,которому будет предшествовать званый обед. Она очень беспокоилась, успеете ливы вернуться, отец. Мы оба приглашены к обеду.

— Миссис Мердл весьма — кха — любезна. А когдаэто?

— Послезавтра.

— Завтра с утра извести ее, что я — кхм —благодарю за честь и непременно буду.

— Можно, я провожу вас в вашу комнату,дорогой?

— Нет! — сердито отрезал он, оглянувшись — ибоуже шел к выходу, забыв проститься. — Это совершенно ни к чему, Эми! Мне ненужны провожатые. Я твой отец, а не твой дряхлый дядя! — Тут его неожиданновспыхнувшее раздражение столь же неожиданно улеглось, и он промолвил: — Ты меняне поцеловала, Эми. Покойной ночи, мой ангел! Дай срок, мы и тебе — кха — итебе подыщем хорошего мужа. — С этими словами он вышел из комнаты и еще болеемедленным тяжелым шагом направился к себе. Поторопившись отпустить камердинера,он занялся своими парижскими покупками: открыл футляры, долго любовался игройдрагоценных камней, наконец убрал все и запер на ключ. Потом он забылся вкресле, чередуя дремоту с возведением новых пристроек и башенок в замке, икогда, наконец, лег в постель, над пустынной Кампаньей уже брезжило утро.

Когда он проснулся, ему доложили, что миссисДженерал шлет поклон и желает знать, хорошо ли он отдохнул после утомительногопутешествия. Он в свою очередь послал поклон миссис Дженерал и велел передать,что совершенно отдохнул и чувствует себя как нельзя лучше. Однако всю первуюполовину дня он оставался у себя, а когда, наконец, вышел, разодетый ирасфранченный, чтобы ехать на прогулку с дочерью и с миссис Дженерал, вид егорешительно не соответствовал его утверждениям.

Гостей в этот день не предвиделось и обедали всемейном кругу. Мистер Доррит с соблюдением всяческих церемоний повел миссисДженерал к столу и усадил по правую руку от себя; Крошка Доррит, следовавшая заними под руку с дядей, не могла не заметить изысканности его туалета иподчеркнутого внимания, которое он оказывал миссис Дженерал. Отменное качестволака, употребляемого этой во всех отношениях достойнейшей особой, не позволялони одной жилке дрогнуть в ее лице. Но Крошке Доррит почудилось, будто искразатаенного торжества на миг растопила ледяную неподвижность ее взгляда.

Хотя семейная трапеза проходила, так сказать,под знаком Плюща и Пудинга, мистер Доррит несколько раз заснул за столом. Этиприступы сонного забытья были так же внезапны, как и накануне, и так же кратковременныи глубоки. Когда он первый раз впал в дремоту, миссис Дженерал почти удивилась;но в дальнейшем она при каждом таком приступе начинала перебирать своисловесные четки: папа, пчела, пломба, плющ и пудинг, — и приладилась делать этотак медленно, что добиралась до конца как раз к пробуждению мистера Доррита.

Последний был крайне озабочен болезненнойсонливостью Фредерика (существовавшей, кстати сказать, лишь в его воображении)и после обеда, когда тот удалился, стал извиняться за беднягу перед миссисДженерал.

— Почтеннейший человек и преданнейший брат, —говорил он, — но — кха-кхм — совсем одряхлел за последнее время. Угасает наглазах, как ни грустно это сознавать.

— Мистер Фредерик слаб здоровьем и несколькорассеян, сэр, — возразила миссис Дженерал, — однако будем надеяться, что дохудшего еще далеко.

Но мистеру Дорриту не так легко былоотказаться от Этой темы.

— Угасает на глазах, сударыня. Превратился вруину. В развалину. Дряхлеет день от дня. Кхм. Мой бедный добрый Фредерик!

— Надеюсь, миссис Спарклер здорова исчастлива? — осведомилась миссис Дженерал, благопристойно вздохнув и на томпокончив с Фредериком.

— Сударыня, — отвечал мистер Доррит, — онаокружена всем, что — кха — услаждает чувства и — кхм — возвышает душу. К томуже с нею любящий — кхм — супруг.

Миссис Дженерал немного смутилась и слегкашевельнула перчаткой, как бы отстраняя это слово, которое неизвестно куда моглозавести.

— Фанни, — продолжал мистер Доррит, — Фанни,миссис Дженерал, обладает многими похвальными качествами. Кха. Она честолюбива— кхм — настойчива, сознает свое — кха — положение, стремится быть на высотеэтого положения — кха-кхм — хороша собой, грациозна и полна врожденногоблагородства.

— Без сомнения, — сказала миссис Дженерал(чуть суше, чем следовало бы).

— Но наряду с этими качествами, сударыня, —продолжал мистер Доррит, — в ней — кха — обнаружился один недостаток, которыйменя весьма — кхм — огорчил, и даже — кха — вызвал мой гнев; правда, сейчас этоуже несущественно, во всяком случае, для — кхм — для других.

— О чем это вы говорите, мистер Доррит? —спросила миссис Дженерал, и ее перчатки снова пришли в некоторое волнение. — Я,право, теряюсь…

— Не говорите так, сударыня, — прервал еемистер Доррит.

— …теряюсь в догадках, — замирающим голосомдокончила миссис Дженерал.