Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

«26 февраля, в своем доме, расположенном на территории прилегающей к Кафедральному Собору Барчестер[207], в возрасте 57 лет ушел из жизни преподобный Джон Бенвелл Хэйнс. Он был Доктором Богословия, Архидиаконом прихода в Сауэрби Бридж[208] и пастором в Пикхилл[209] и Кэндли. Выпускник Кэмбридского колледжа, который только благодаря таланту и прилежанию сумел завоевать уважение своих наставников, а когда в положенный час он получил свой диплом, его имя по праву заняло свое место в самых верхних рядах списка первых студентов. Его успехи в учебе вызывали всеобщее уважение и за короткое время помогли ему достичь взаимопонимания со своими сверстниками, обучающимися в этом же колледже, и завоевать их дружбу. В 1783 году ему был присвоен духовный сан, и вскоре после этого он получил назначение на должность пожизненного викария в Рэнкстон-саб-Эш, благодаря участию своего покровителя и поборника ныне покойного, преподобного епископа Личфилда.[210] Его быстрое продвижение по службе, сначала получение бенефиция в форме пребенды,[211] а затем получение титула регента хора Кафедрального Собора Барчестер является убедительным доказательством того, каким почетом и уважением он был окружен в признание за свои выдающиеся заслуги. После скоропостижной смерти преподобного архидиакона Палтини, в 1810 году, он получил сан архидиакона. Его проповеди, основанные на высших духовных принципах христианской религии и морали, церкви, истинным сыном которой он оставался всегда, звучали как откровение и не были похожи одна на другую. В них, без малейшего следа напускной восторженности, утончённость ученого-богослова сливалась воедино с Христианской добродетелью. Свободные от сектантских настроений и преисполненные истинного милосердия они навсегда останутся в памяти слушателей. [В этом месте текст отсутствует]. Его перо произвело на свет речь «В защиту Епископата», которая, принимая во внимание то, что она была неоднократно внимательно прочитана автором этих строк, отдающего должное памяти усопшего, служит ярким доказательством отсутствия недостатка широты взглядов и проявления инакомыслия, являющимися столь распространенными среди писателей нашего времени. Число его работ на самом деле ограничивается ярким и превосходным переводом «Аргонавтики» Валерия Флакуса[212], и томом «Докладов о Некоторых Событиях из Жизни Иисуса Навина[213]», переданными его Собору. К ним стоит отнести большое количество наставлений и проповедей, которые он читал перед духовеством в своем Архидиаконстве. Их отличают, и т. д. и т. д. Радушие и учтивость, которые были так ему свойственны, никогда не будут забыты теми, кто удостоился чести быть знакомым и общаться с ним. Ту лепту, которую он внес в это величественное и внушающее благоговение здание великой церкви, под древними священными сводами которой он всегда оставался истинным слугой Господа Бога, где он особенно проявил себя в области музыкального сопровождения церковных таинств, можно назвать сыновней. Она создает поразительный контраст между тем наследием, которое он после себя оставил, и вежливым равнодушием, которое проявляют по отношению к нему многие из персон, занимающих высокое положение в Соборе в настоящее время».

В последнем абзаце, после того, как нас извещают о том, что доктор Хэйнс умер холостяком, говорится:

«Должно быть, так предначертано судьбой, что такое безмятежное и блаженное существование будет прервано в самом расцвете сил приходом смерти, подступившей в такой же степени неосязаемо, как и незаметно. И в тоже время, скажем мы, как неисповедимы пути Господни! Подходил к концу еще один тихий вечер мирного затворничества из почтенной жизни доктора Хэйнса, в котором он упивался елеем благодати. По-видимому, так было суждено, что покой этот будет нарушен, о, нет, разрушен несчастьем, настолько же ужасным – насколько и неожиданным. Утром 26 февраля…»

На мой взгляд будет лучше, если я вернусь к продолжению этой истории немного позже, а сначала мне стоит рассказать о тех обстоятельствах, которые стали причиной этой смерти. О них, насколько это уже можно понять, я узнал из другого источника.

Этот некролог был прочитан мной абсолютно случайно вместе со многими другими некрологами, напечатанными за тот же период времени в том же самом журнале. Он навел меня на некоторые мысли, ведь, само собой разумеется, если бы у меня имелась возможность покопаться в местной периодике, издававшейся в то время, имя доктора Хэйнса было бы мне знакомо, следовательно не стоило бы большого труда вспомнить и о причине его смерти.

Гораздо позже я составлял каталог рукописей в библиотеке колледжа, в котором учился и доктор Хэйнс. Я уже дошел до самого последнего из пронумерованных томов, стоявших на полке, и решил спросить библиотекаря, может быть есть еще книги, которые я смог бы включить в каталог. – Вряд ли что-нибудь осталось, – ответил мне библиотекарь, – но лучше всего вам убедиться в этом самому, а для этого нужно пройти в тот отдел, где хранятся рукописи. – Надеюсь, у вас есть свободное время? – Времени у меня было достаточно. Мы пошли в библиотеку и выбрали там рукописи, получилось так, что нам пришлось просмотреть почти все, пока мы дошли до полки, на которую я раньше не обращал никакого внимания. На ней, главным образом, стояли проповеди, папки с какими-то отрывками из документов, упражнения для колледжа, эпическое стихотворение «Сайрус[214]» в нескольких песнях, продукт творчества деревенского священника, сочиненное им на досуге, математические трактаты профессора уже давно всеми забытого, и другой, похожий на этот материал, знакомый вдоль и поперек. Я сделал краткие записи и всё это отметил. Вдруг мы наткнулись на жестяную коробку, мы её сразу вытащили, хорошенько протерли и очистили от пыли. На ней была какая-то этикетка, только то, что на ней было написано, уже почти стерлось. Тем не менее, нам все-таки удалось разобрать поблекшие буквы на этом ярлыке, приклеенном к крышке коробки. Там было нацарапано: «Письма, дневники и другие документы преподобного архидиакона Хэйнса. Переданные во владение колледжа его сестрой мисс Летицией Хэйнс, в 1834 году».

Мне показалось, что я уже где-то встречал это имя, причем очень скоро я вспомнил где. – Наверное, эта коробка с документами архидиакона Хэйнса, – такими были мои слова. – Я читал его некролог в «Джентльмэнс Мэгэзин», обстоятельства его смерти в Барчестере остаются во многом загадочными. – Дальше посыпались вопросы: Можно я возьму эту коробку с собой? Вы не знаете, там есть что-нибудь интересное?

Библиотекарь очень обрадовался тому, что я хочу взять эту коробку с собой и покопаться в ней на досуге. – Я никогда в неё не заглядывал, – сказал он, – но мне всегда очень хотелось это сделать. Я просто уверен, что это именно та коробочка про которую наш