Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить - Монтегю Родс Джеймс

деревни. Древесину для работы он брал из дубовой рощи, расположенной рядом с владениями собора и домом его настоятеля, в народе известную как «Голливуд». После моего недавнего визита в церковный приход, которому эта роща и принадлежит, я узнал от пожилого, но действительно заслуживающего уважения священника, что среди местных жителей существует такая традиция, стараться поставлять наиболее крупные и старые дубы, так как у них более крепкая древесина. Впрочем, о происхождении той древесины, которую брали для изготовления этих резных фигурок в церковных записях говорится явно недостаточно. Особый интерес вызывает один дуб, который рос почти в самом центре рощи и был известен как «Дуб Висельников». Обоснованность настоящего названия подтверждается фактически, так как вокруг того места, где ранее рос этот дуб, и в том месте, где должны находится его корни, валяется много человеческих костей. К тому же у тех, кто хотел иметь успех в каких-либо делах или тяжбах, или хотел привлечь чью-нибудь любовь, или обрести защиту и помощь в своей жизни, существовал обычай, в течение года, в определенные дни развешивать на ветках этого дуба обрядовые соломенные куклы, так называемые вольты, которые также могли изготовлять из хвороста и тому подобных материалов, обычных для сельской местности».

Наверное, хватит заниматься изысканиями, копая под архидиакона. Вернемся к его трудовой деятельности, записи о которой сохранились в его дневниках. Согласно им, первые три года у него был настрой и желание работать, получается, именно за это время он и снискал себе репутацию гостеприимного и учтивого хозяина, о чем и говорится в его некрологе, причем репутация эта была заслуженной. Тем не менее мне удалось увидеть, как по прошествии некоторого времени мрачная тень нависла над ним, а впоследствии эта тень окутала его кромешной тьмой. Мне почему-то кажется, что подобная перемена должна была отразиться на его поведении. О своих фобиях и о том, что ему не давало покоя он очень много писал в своих дневниках, потому как больше никому он о них рассказать не мог. Он так и не женился, а его сестра не всегда оставалась рядом с ним. Правда, я сильно ошибусь, если скажу, что он отразил на бумаге всё из того, что хотел бы. Думаю, сейчас будет самое вермя привести кое-что из его записей:

30 августа 1816 г. – С каждым днем мое восприятие окружающей меня действительности становится всё острее. По всей видимости, я уже все документы прежнего архидиакона привел в порядок, теперь придется мне искать какое-нибудь занятие на долгие осенние и зимние вечера. Для меня очень серьезной проблемой является то, что здоровье не позволяет Летиции быть со мной рядом в эти месяцы. А не взяться ли мне за «В Защиту Епископальной Системы Управления»? Может быть, от этого будет какой-нибудь прок?

15 сентября. – Летиция уехала в Брайтон[227].

11 октября. – Первый раз перед вечерней мы поставили свечи на хорах. Только мы их поставили, вдруг я почувствовал сильный толчок и дрожь прошла волной по телу, меня словно молнией ударило. Похоже на то, что я начинаю сходить с ума, как бы мне совсем не помешаться рассудком за эту зиму.

17 ноября. – Не могу передать словами до какой степени меня поразили резные фигурки, стоящие на моем кресле. Не знаю, почему я до сих пор к ним внимательно не присматривался. Причем, я совершенно неожиданно обратил на них внимание. Во время Магнификата[228] я, к стыду своему, чуть было не уснул. Моя рука лежала на спине резной фигурки кота, одной из трех фигурок, стоящих на краю моих подлокотников, она как раз была ближе всех. Я даже не заметил как положил на неё свою руку, пока не почувствовал что-то мягкое под ладонью, тут я сообразил, что это похоже на густой мех, смотрю, а кот поворачивает голову для того чтобы укусить меня. В то же мгновение ясность сознания опять вернулась ко мне, по-моему, я даже вскрикнул, потому что после этого я заметил как господин Трэйжурер быстро обернулся и посмотрел в мою сторону. Неприятное чувство, которое осталось у меня после этого были очень сильным, и вдруг я поймал себя на том, что потираю ладонью свой стихарь[229], а от этого мне совсем не по себе стало. После молебна я решил рассмотреть эти фигурки. Теперь я уже смог увидеть в них то, чего не замечал раньше, вот тогда я и понял, с каким исключительным мастерством были они вырезаны.

6 декабря. – Как мне не хватает Летиции. Порой бывает невыносимо тоскливо вечерами, особенно после того, как я все силы отдам своей работе. Этот дом слишком большой для одинокого человека, а посетители у меня бывают очень редко. Когда я шел к себе в комнату, у меня появилось очень неприятное ощущение присутствия постороннего, я очень остро почувствовал будто здесь помимо меня кто-то есть. А еще (я утверждаю это с абсолютной серьезностью), я слышал голоса. Я знаю, что это напоминает хорошо известные симптомы начальной стадии шизофрении[230] – причем, я прекрасно это понимаю, но меня это меньше бы беспокоило, если бы мое подозрение в том, что это настоящая шизофрения действительно подтвердилось. Как бы там ни было, у меня её нет и в помине, нет ни единого подтвержденного случая того, чтобы хоть кто-нибудь из моих ближайших родственников страдал этим заболеванием[231]. Работа, работа, еще раз работа, и неустанное внимание к обязанностям, возложенным на меня. Это для меня – самое лучшее лекарство и я нисколько не сомневаюсь в том, что от него будет польза.

1 января. – Должен признаться, тревога овладевает мной всё сильней. Прошлой ночью, когда после наступления полуночи я вернулся домой от нашего декана,[232] я зажег свечу для того, чтобы подняться по лестнице, я уже поднялся почти до самого верха, как вдруг слышу кто-то шепчет мне: «Позвольте пожелать Вам Счастливого Нового Года!» – Я не мог ослышаться. Эти слова я разобрал четко, и произнесено это было с какой-то особенной выразительностью. Мне страшно даже представить, чтобы произошло если бы я вдруг уронил свечу, а я её действительно чуть не уронил. После такого я кое-как сумел преодолеть последний пролет и быстро забежал в свою комнату, затем крепко-накрепко запер дверь. Больше меня в эту ночь ничто не будоражило и не беспокоило.

15 января. – Прошлой ночью мне пришлось спуститься за часами в мой кабинет, я их там забыл на