Труба Иерихона - Юрий Никитин

Да нет, это мы такое бы из соображений бизнеса... Арусские... гм... даже не знаю, что у них за гадость в крови. Так что дуй в селосмело. Сперва разгрузи все добро прямо на площади, увидишь, как будутрасхватывать, передерутся, а потом хлопнешь себя по лбу...

Зачем?

Да вроде бы только вспомнил, дубина. Расскажешь, что вот,мол, так получилось. Парень принял слишком большую дозу героина... наши медикиэто обеспечат, не волнуйся, сорвался, обезумел. Пришлось принять меры посамозащите.

Ляхич спросил осторожно:

А говорить им, что он двоих наших положил насмерть?

Ковалеф запнулся, словно спринтер в вольном беге, нервнопожевал губами:

Какие ты неудобные вопросы задаёшь! Никакого уважения кстаршему по званию. Не зря всё ещё майор. Мог бы решение взять на себя...

Ещё бы, подумал Ляхич. И отвечай в любом случае сам. Нет уж,лучше оставаться майором, чем потерять и эти погоны.

Ковалеф сказал раздраженно:

Если скажем о потерях, то убийство преступника будет болееоправдано! Но с другой стороны, не хочу выказывать нашу слабость. Нашапропаганда миллиарды и миллиарды долларов тратит на то, чтобы образнепобедимого и несокрушимого американского солдата тиражировался по всему миру,отпечатался в слабых мозгах подростков! И что же, нам подрывать такую работу?Пусть наших коммандос ассоциируют с теми суперменами, не знающими поражений,которых они видят в голливудовских фильмах!

Ляхич прищелкнул каблуками:

Будет сделано! Но если со стороны русских будет выказановозмущение...

А нам их возмущение, ответил Ковалеф, как говорят сами жерусские, до лампадки. Мы лампадок не ставим. Но вы не дёргайтесь, они о своёмубитом и не вспомнят. Они вообще друг друга ненавидят... Беспричинно.Достоевщина!

Тяжело нагруженный грузовик вкатил в село. На вытоптанномместе, которое Ляхич определил как место для собраний, сгрудилось с десятокнеопрятных баб, судачили. Он издали услышал визгливые вопли, даже мат.

Перед машиной не то что расступились, а даже разбежались,как вспугнутые куры. Ляхич улыбался как можно шире, кланялся, разводил руками,изображая искренние чувства.

Грузовик остановился, солдаты тут же начали вытаскиватьмешки с сахаром, огромные картонные коробки сникерсов, брикеты с бройлернымицыплятами. Джозеф громко обратился к угрюмой толпе:

Это все вам!.. Гуманитарная помощь!.. Разбирайте!

Ляхич крикнул с машины:

Они не верят. Объясни, что это все бесплатно.

Халява, сказал Джозеф. Халява, сэр... Тьфу! Это все вамбесплатно и безвозве... бездвоздмезд... словом, берите всё, отчитываться ненадо. Мы сюда пришли защитить вас от вторжения китайцев, но не можем же видеть,что вы тут голодаете!

Солдаты быстро и слаженно вытаскивали груз. Гора ящиков имешков росла, но русские тупо смотрели на баснословные подарки, слишком яркие,красочные, праздничные, чтобы поверить в своё счастье. Одна сверкающая плёнка,которой упаковано печенье, кстати с давно просроченным сроком годности,наверняка кажется им чем-то волшебным, а уж что внутри этих ящиков, боятся иповерить...

Ляхич выбрал момент, когда ящиков в грузовике осталось мало,но ещё продолжали появляться из недр перед глазами изумленного народа, сказалгромко:

Кстати, совсем забыл... Когда мы грузили для вас эти мешки,из леса в нас начали стрелять. Солдаты открыли ответный огонь и убилинесчастного маньяка. Наша медицинская экспертиза, самая точная в мире,определила, что маньяк был под сильным воздействием наркотиков... Приносимискреннее соболезнование семье погибшего! Командование экспедиционных силготово выделить необходимую сумму, связанную с похоронами и местнымиритуальными услугами.

Двое коммандос по его знаку быстро подали с машины телоубитого. Его положили в сторонке от гуманитарной помощи. Ляхич развёл руками вжесте сожаления и сочувствия, на всякий случай попятился к машине. Когдаподобное случалось при американизации горских народов, то обычно приходилосьспасаться бегством.

И снова он поразился реакции местных. Смотрели тупо, какживотные. Наконец-то кто-то опознал, начали замедленно поворачиваться,переговариваться. Говор рос, однако Ляхич не уловил ни гнева, ни ярости, нидаже удивления.

Одна женщина толкнула своего ребёнка. Тот нехотя попятился,не отрывая восторженного взгляда от огромной армейской машины, помчался к однойиз хат. Видно было, как ворвался в калитку, на звонкий голос выбежал крупныйпёс. Мальчишка отпихивался, пёс лизался, пытался повалить. Наконец на крыльцепоказалась толстая женщина в драном неопрятном платье.

Мальчишка прокричал ей что-то, женщина слушала недоверчиво,потом всплеснула руками, мальчишка объяснял долго и торопливо, затем выбежал наулицу, спеша вернуться в этот удивительный мир, где огромные машины, где людипохожи на инопланетян, а женщина снова всплеснула руками...

Ляхич ожидал, что она с криком метнётся вслед за мальчишкой,но она попятилась и пропала в доме.

Чего это она? спросил Джозеф рядом. Настолько нас боится?

Нет, буркнул Ляхич с отвращением. Пошла переодеваться...

Может быть, то не её сын?

Просто русские равнодушны к потерям, ответил Ляхич. Они неценят ни свои жизни, ни жизни родных...

Всё это время толпа стояла настороженная, угрюмая. Старик,который упорно называл Ляхича «герром комендантом», по-хозяйски обошёл горунеслыханного богатства, оглядел. Ляхич подумал, что вот и отыскался первыйквислинг, этот будет служить даже ревностнее, чем его коммандос. Квислингивсегда забегают вперёд, выслуживаются, именно на их плечи можно переложить всюгрязную и непопулярную работу...

В условленное время Дмитрий вышел на связь. Там попросиливремя для перепроверки, снова он ждал два часа до нового сеанса. Держался,выходил, перепроверялся, время тянулось медленно, а чувство страха инеуверенности росло с каждой минутой.

Когда пришло время связи, он уже знал, что ему скажут, новсё же вздрогнул: агент ошибся, он поступает в полное распоряжение Дмитрия.Никакого иного задания на данное время у него нет. Сейчас задание у него,Дмитрия, предельно ясное: ликвидировать потенциального предателя. Этодополнительное задание ни в коей мере не отменяет его основного задания...

Он вышел из отеля ошарашенный. Глаза шарили по сторонам, онне сразу понял, что инстинктивно надеется заметить стройную фигурку Виолетты, ав голове стояла тяжёлая мысль, как болото: Джордж не враг и не предатель. Онпросто слишком хорошо вжился в эту жизнь. Когда здесь были гордые и независимыеарабы, он тоже был горд и независим. Пришла Империя, пришли имперские ценности,Джордж одним из первых сделал вид, что приспособился. Но беда в том, чтоимперские ценности: «Плюй на всё и береги здоровье», «Бери от жизни всё» ипрочие подобные зацепили такие мощные струны в дочеловеческих инстинктах, чтослабенькому пласту культуры оказалось не по силам сдержать напор животногоначала.