Труба Иерихона - Юрий Никитин

Так точно!

Генерал помолчал, спросил негромко:

Но что именно тебя беспокоит? Я привык доверять чутью своихсолдат...

Меня уже ничто не беспокоит, отчеканил Джозеф. Америкапревыше всего!

Ковалеф кивнул, поинтересовался:

Но что-то беспокоило?

Да, господин генерал!

Что?

Просто иррациональное чувство, господин генерал. Просточувство.

Гм... А как оно тебе представлялось?

Он спрашивал настолько настойчиво, что Джозеф сказал послеминутного колебания:

Мне показалось, что надо уходить... Почему-то почудились ихцеркви... старинные пушки... человек в треуголке и старинном камзоле...

Так-так, ответил Ковалеф с интересом. Джозеф вдруг увидел,что у генерала глаза умного и много повидавшего человека. Это интересно... мояжена тоже увлекается спиритическими сеансами. Но при чём тут те люди?

Надо уходить, сказал Джозеф тихо. Мы снова повторяем всё туже ошибку.

Какую? переспросил генерал. Разве русские не такие же люди,как джапы или шведы?

Пока не такие... ответил Джозеф торопливо. Он попятился квертолету. А пока не такие...

Ляхич смотрел с неудовольствием, разговор выглядит нелепым инепонятным. Да и генерал поморщился. Подошёл офицер связи с листком бумаги,раскрыл рот, красивый и красногубый, Ляхич увидел белоснежные пепсодентовыезубы... Затем ровный ряд зубов изломался. Ляхич, как в замедленной съемке,увидел во рту быстро растущий фонтанчик темно-красной крови. Из горлавыплеснулся алой, дымящейся на солнце струей.

Ладони офицера в инстинктивном жесте накрыли поражённоеместо, но это уже были ладони мертвеца. Пуля вышла из затылка, разворотив дыру,в которую пролез бы кулак.

Джозеф стоял как замороженный. Теперь только уши уловилизвуки далеких выстрелов. Справа и слева наземь тяжело грохались коммандос.Кто-то ранен или убит, но большинство целёхонькие, обалдевшие, но быстросориентировавшиеся.

Ляхич повернул голову. Они лежали рядом с убитым офицером,потом сбоку тяжело рухнул Джозеф. Ему повезло, в него не стреляли. Потом Ляхичсообразил, что перво-наперво отстреливали офицеров. Следовательно, на нихнапала совсем крохотная группа. Любой десантный отряд обладает достаточнойогневой мощью, чтобы залить здесь всё свинцом за две-три секунды.

Это местные! выкрикнул Джозеф с изумлением и злостью.Какие-нибудь местные активисты! Недобитые коммунисты...

Ляхич повернул голову, не отрывая её от земли. Щекаперепачкалась в сырой земле. В глазах были страх и изумление.

Здесь всё ещё водятся такие идиоты?

Да, ответил Джозеф, стреляйте же!.. Мы здесь как на ладони.

Ляхич бросил взгляд в сторону вертолёта. Видно поникшегопилота, а из полуоткрытой двери торчат ноги пулемётчика.

Я могу вести вертолет, сообщил он, но мне не дадут вскочитьв кабину... Я знаю, что такое охотники. Мой дед всё ещё стреляет лучше меня! Сполумили бьет кролика на бегу...

Прорваться в деревню? предложил Джозеф быстро. Решайтебыстрее! Не станут же они стрелять по своим!

К деревне нам как раз и не дадут прорваться, сказал Ляхич. Вдальневосточной деревне все мужики охотники.

То и дело слышались глухие проклятия, вскрики. Десантникизалегли, поливали пулемётным огнём заросли. Патронов не жалели, туземцев можноошарашить нещадной огневой мощью.

Сержант Йохансон непрестанно выкрикивал ругательства. Онлюто ненавидел этих тупых русских, которым принесли свет, культуру, сникерсы,пусть их не спрашивая... но как спрашивать о культуре тех, кто в ней ни ухом нирылом?.. но эти тупые ни черта не понимают...

Прикройте меня! гаркнул он.

Ты куда? выкрикнул Ляхич.

На вертолёте крупнокалиберный...

Не договорив, он вскочил и, делая перебежки, падая икувыркаясь, бросился к вертолёту. Видно было, как по его фигуре вспыхиваюткороткие злые искорки: пули бессильно рикошетили о бронекостюм.

Дверь уже была приоткрыта, сержант одним движением выдернулещё тёплое тело пулеметчика. Из горла вырвалось злое рычание, руки жадноухватили за рукояти, тяжёлое рыло пулемета повернулось в сторону леса.

Град крупнокалиберных пуль ударил по ветвям далекого леса.Видно было, как падают срезанные словно бритвой крупные ветки. Зашаталось ирухнуло молодое деревцо, перерубленное пополам.

Там им и конец! прокричал Ляхич неистово.

Почему? спросил Джозеф.

Он лежал распластавшись на земле, как камбала на морскомдне, даже голову не повернул.

Охотники, ответил Ляхич.

В его голосе звучало нескрываемое презрение к существам, чтогоняются по тайге за зверем, когда в любом супермаркете можно купить целуютушу. Уже освежёванную, порезанную, разложенную в целлофановые пакетики изаклеенную вакуумной пленкой.

Ну и что?

А то, ответил Ляхич злорадно, что охотники, какими бы нибыли меткими, всё же стреляют в медведя или лося не прячась за укрытиями! Ведьлось не ответит очередью из автомата...

Джозеф в ответ только постарался глубже зарыться в мох. Онзнал, что охотники, понятно, не прячутся от пуль, однако к зверю всё равнонужно подкрадываться. А если учесть, что у зверя как зрение, так и нюх не впример человеческому, то скрываться охотники умеют не хуже армейских снайпероввысшего класса...

А сержант в кабине вертолёта палил остервенело. Крупныегильзы со звоном вылетали из полуоткрытой двери, а из ящика нескончаемой лентойтекла в патронозаборник смерть, смерть, смерть для русских. В боку занемело, онне сразу понял, что серьёзно ранен. Еще одна пуля нашла щель между щитками вплече. Но там совсем царапина, кровь почти не течёт...

Он рычал, ругался, поливал свинцовым дождём лес. Когдапатроны кончились, быстро сменил ящик с лентой. В этот момент ещё одна пуля,выпущенная с невероятной силой, разбила щиток и разворотила нижнюю челюсть.

Сволочи... прохрипел он. Но я вас, гадов, достану и здесь, вРоссии...

От потери крови в глазах потемнело, но он продолжалстрочить, не замечая, что ствол пулемёта постепенно задирается к небу.

Последнюю очередь выпустил в зенит, но вцепившиеся в рукоятипальцы уже были пальцами мертвеца.

Десантники тоже стреляли и стреляли, пока Ляхич не крикнул:

Прекратить огонь!

Воцарилась тишина, один из коммандос рискнул вскочить,перебежками бросился к вертолёту. Сержант застыл в кресле пулеметчика, каккаменная глыба. Руки вцепились в рукояти, ствол пулемета задрался к небу, и самсержант слегка сполз на сиденье, так что теперь он словно ожидал нападениясверху, атаки небесных ангелов, и готовился защищать от них свою Америку,страну половых свобод и всяческих раскрепощений.