Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

в длинных вышитых золотом одеждах: Ольга Суббота и её черноволосая копия Тейзис. Артемий минут пять разглядывал с открытым ртом каждую пайетку на тончайшей талии Субботы-младшей и каждый бриллиант в массивном колье Ольги и только после того, как налюбовался, решил заговорить:

— Кажется, я просил вас не наряжаться в длинные платья, — обворожённо пролепетал пленник страстей, который, впрочем, был вовсе не против лицезреть роскошные тугие бёдра Оленьки и её дочери, но помнил всё-таки про дресс-код для джазовых танцев.

— Ещё не вечер, позже переоденемся, — Ольга одарила друга широкой ехидной улыбкой.

— При мне? — подмигнул Тёма и вдруг услышал кашель Дамира прямо над левым ухом. — Дамир! — Испуганный балабол схватился за сердце, чтобы то не выпрыгнуло из груди, вытер пот с веснушчатого лба и пожал Дамиру руку. — Это была шутка!

— Ещё бы это была не шутка, — мягко осклабился хозяин дома и крепко сжал Тёмину влажную лапку. — С наступающим. Рад вас видеть.

— Тёма, ты дурак, — захохотала Ольга, поцеловала смеющуюся дочку и примкнула к супругу.

Раздался звонок в дверь. Дамир открыл дверь и увидел на пороге долгожданного сына, возвратившегося в семейный дом на время зимних каникул. Его плечи оттягивали набитые доверху мешки с подарками, обе руки были заняты объёмными блестящими пакетами. Форменная куртка с меховым воротником из чёрной превратилась в белоснежно-голубую — такой был на улице снегопад.

— Здравствуйте, папа, — упоённо пролепетал примерный сын и угодил в объятия счастливого Дамира Вильдановича.

— Элайджа! — в один голос заверещали обрадованные девчушки: Рената, Алиса и добрая сестра Таечка.

Смущённый курсант чмокнул в щёку только маму и Тейзис, а подругам издалека кивнул головой. Вместо улыбок и рукопожатий он принялся долго и однообразно извиняться, что не отвечал на звонки и сообщения. Элайджа боялся, что, чем дольше не пишет, тем больше становится пропасть между ним и его семьёй, и писать после долгой разлуки куда более неловко, чем после короткого молчания.

— Давай, дорогой, проходи сразу в Арабскую комнату! — восклицала Ольга Андреевна, зацеловывая избалованного любимчика.

Элайджа еле вырвался из материнских объятий и ускользнул в Арабскую комнату, где по обыкновению подавали гостям кофе и угощения. По углам были расставлены резные тумбы из амбрового дерева, на которых стояли огромные египетские вазы с причудливым орнаментом. Вместо обеденного стола и стульев посередине разместился длинный низкий столик и шёлковые подушки с бахромой. Ароматные масла в лампах. Окна занавешены массивными бордовыми гардинами. На подносе лежали заморские цитрусовые, инжир и спелый виноград, миниатюрные серебряные пиалы были наполнены горячим каркаде. Таечка Суббота подплыла к гостям с хрустальным подносом:

— Угощайтесь. Это конфеты ручной работы. У одного папиного партнёра по всему городу кондитерские. Элис, тебе советую попробовать вот эти со свежей голубикой и ягодным сиропом. А вам, Артемий Викторович, молочный шоколад с грушами и финиками.

— Благодарю, богиня моя, — Тёма низко поклонился, схватил горький шоколад с сорбетом из свежей клубники и кинул в рот. — Сегодня ты не такая колкая! Даже улыбнулась.

— Сегодня же не деловая встреча, — египетская краса мило склонила голову.

— Как вкусно, — с наслаждением протянула Алиса и спросила Таю: — Как прошёл первый семестр в университете? Тебе нравится учиться?

— Сейчас расскажу!

Тейзис сбегала на кухню за ореховым пуншем, подруги устроились на диванчике и организовали разговорный клуб: стали по-английски обсуждать, в какой день лучше пойти в кинотеатр при Таином любимом отеле, где показывают фильмы в оригинале. Если пойти в четверг, можно будет посмотреть «Пурпурную розу Каира», а если в субботу, то они успеют на марафон чёрно-белых комедий в честь сто сорок пятого дня рождения Чарли Чаплина.

Рената, сидевшая рядом, из вежливости кивала, досадливо шипела в конце каждого английского предложения, то и дело шарила любопытным взглядом по углам Арабской комнаты в поисках Дениса Хассан. Юноша подошёл через пять минут и сел вместе со своим грозным отцом. Столкновения взглядами не состоялось. Девушка подошла к нему сама, облокотилась на спинку диванчика и нависла над его плечом.

— Хай-хай! — радостно прокричала она.

— Салям. — Денис неловко улыбнулся и покосился на отца.

— Не хочешь к нам пересесть? — Рената нагнулась к юноше, и её волосы загородили Дамиру вид на сына. Мужчина настойчиво покряхтел. — Ой, здрасьте ещё раз. Мне ваш сын очень нравится. Можно мы, ну, поболтать?

Искренность Ренаты вмиг обезоружила. Дамир Хассан не нашёлся с ответом и рассеянно кивнул. Последней в Арабскую комнату зашла Кассандра Чипирова. Внешность восторженной девушки подверглась тщательному изучению со стороны Элайджи Хассан.

Невысокий рост. Длинные мягкие волосы песочного цвета. Миндалевидные зелёные глаза. Смиренный томный взгляд. Молодое, ещё совсем детское светлое личико. Из-под розовых губ-ракушек мило выглядывал игривый острый клычок. Белоснежная улыбка. Белоснежное хлопковое платье. На груди покоился деревянный кулончик ручной работы, который тут же был поспешно убран под одежду тонкими, ловкими, полупрозрачными пальчиками. Элайджа склонил голову набок, пытаясь вслушаться в шум южных волн и нежное стрекотание цикад — ни с чем другим нельзя было сравнить её тихий, кроткий, успокаивающий душу голос.

— Привет, Элайджа, как твои дела? Мне правда интересно. Меня называют Кассандрой-младшей, но можно просто Касенька, я так рада с тобой познакомиться, мне рассказывали, что ты старательно учишься, поэтому я молилась, чтобы у тебя всё было хорошо, и я надеюсь, что сейчас…

Она говорила и говорила, эти ровные ласковые интонации грели сердце и медленно погружали в сон. Элайджа терпеть не мог пустой беспредметный трёп, но этому голосу позволил бы звучать целую вечность. Большим плюсом диалога с Кассандрой была опциональность ответной реакции: девушка будто беседовала сама с собой и отвечала на вопросы, заданные ей же минуту назад. Это нисколько не раздражало. Людям нравится, когда от них ничего не зависит, поэтому Кася была на редкость удачным собеседником для тех, кто больше любит слушать, но при этом весьма избирателен в вопросах звучания речи, темы разговора и подачи информации. Элайджа, относящийся к таким привередникам, Кассандрой был полностью доволен; под конец её монолога он даже улыбнулся, так что Тая с Денисом стали в изумлении тыкать в юношу пальцами и перешёптываться, после чего улыбка мгновенно исчезла, оставив лицо ровным и безэмоциональным, каким оно и на протяжении двадцати одного года.

— Очень приятно, miss, — чопорно выдавил он. — Скажите, вы всегда так глупы и поверхностны или с вами возможно вести беседы на более глубокие и осмысленные темы?

— Можно на ты, — девочка радостно замахала ручками, — ты так красиво говоришь, что я могу слушать бесконечно! Скажи что-нибудь ещё, пожалуйста!

Кассандра блеснула круглыми оливковыми глазами; пушистые русые ресницы затрепетали от любопытства. Элайджа сглотнул. Он не знал, как