Русская сила графа Соколова - Валентин Лавров

Лето 1824 года он вновь провел в заграничном плавании на фрегате «Проворный». Словно вспомнив юные годы и заветы своего погибшего в сражении старшего друга Василия Лукина, он ставил паруса, лазал на мачты, наперегонки плавал с матросами.

И вот, как бы желая сделать больнее падение, судьба подымает Бестужева на высший гребень: в декабре 1824 года ему присваивается чин капитан-лейтенанта, а в январе получает желанную должность смотрителя модель-каморы, то есть Морского музея.

Теперь он имел возможность вплотную заняться историей российского флота. 14 июля 1825 года Николай Александрович писал матери: «Больше всего мне доставляет удовольствие мое новое занятие по нашему адмиралтейскому музеуму. Я получил место, вовсе того не ожидая, и тем более лестное, что общим назначением департамента без всякого с моей стороны старания».

О семье Бестужевых-декабристов написано немало. Поэтому ограничимся лишь тем, что скажем: во время похода на «Проворном» на его борту находилось еще шесть морских офицеров, позже привлеченных к делу о восстании 14 декабря. Вступив в Тайное общество, Николай Бестужев стал частым гостем в доме Российско-американской компании — штаб-квартире революционного заговора. Здесь жили Кондратий Рылеев и брат Бестужева — Александр.

Вступая в Тайное общество, Николай Александрович хотел содействовать освобождению родины от гнета аракчеевщины и крепостничества. Тотчас после разгрома восстания сам Николай Александрович так говорил о своих целях: «Предан будучи душевно своему отечеству, желая видеть его цветущим, не мог не соболезновать на все неустройства, существующие во всех частях. Видя расстройство финансов, упадок торговли… совершенную ничтожность способов наших в земледелии, а более всего беззаконность судов, все это приводило сердца наши в трепет… Общество наше имело… целию приготовление как самих себя, так и юношества в исполнении возложенных на них обязанностей, примером нравственности… и видеть употребленными людей способных».

В другом, более обширном показании Бестужев писал о том же: «Причины, побудившие меня ко вступлению в общество, были те, что, соболезнуя сердцем о неустройствах и злоупотреблениях в своем отечестве и всегда желая видеть средства к исправлению беспорядков… и вместе с тем ревностную службу при строгой нравственности… действовать к улучшению существующего управления. Вместе с сим… избирая молодых людей, ободрить их к образованию самих себя и некоторым образом служить им в том примером».

В Северном обществе Н. А. Бестужев примкнул к его левому крылу. Вскоре он был избран одним из трех директоров общества.

Наивные мечтания, сгубившие столько прекрасных жизней! Это только кажется, что правители повелевают народами. А на деле все наоборот: каков народец, таков и царь.

На рабочем столе императора Николая I постоянно лежала «для справок» специально для него составленная книга — «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ». Против фамилии Н. А. Бестужева было написано: «Принадлежал к Северному обществу не более года… имел об обществе поверхностные сведения и полагал цель слишком отдаленною… 14 декабря был в Гвардейском экипаже, действовал к возмущению оного и увлечению на площадь, где и сам пробыл, пока толпа была рассыпана картечами, но весьма малое принимал участие в происходившем…»

Во время допроса император испытующе посмотрел на закованного в железо Бестужева:

— Вы знаете, что все в моих руках. Могу простить вас, если бы мог удостовериться в том, что впредь буду иметь в вас верного слугу.

На это капитан российского флота, ученик Василия Лукина, тяжело вздохнув, с горечью молвил:

— В том и несчастье, что вы все можете сделать, что вы выше закона. Желаю, чтобы впредь жребий ваших подданных зависел от закона, а не от вашей угодности.

Государь печально взглянул в лицо Бестужеву; тихим голосом сказал по-французски:

— Жаль терять хорошего капитана, но каждый волен выбирать свою судьбу. Вы сделали выбор дважды.

Суд, напуганный вольнодумством тех, кто должен был бы охранять государственный порядок, — дворян, отправил Николая Александровича на двадцатилетнюю каторгу с лишением всех прав состояния и последующей ссылкой на поселение.

Судьба талантливого человека и честного гражданина была растоптана. Да и в кои-то веки на Руси людей жалели?

Суровость наказания была несоразмерна преступлению. Но в самых непереносимых условиях заключения Николай Александрович не терял присутствия духа. Более того, он находил в себе силы заниматься научными и литературными трудами.

Брат Михаил писал о своем совместном пребывании со старшим братом в тесных казематах Читы, где заключенные были набиты как сельди в бочке. И вот здесь, где и повернуться было негде, у неутомимого Николая родилась благодетельная мысль: «упростить хронометр и тем избавить тысячи судов, погибающих от невозможности, по великой ценности, приобрести их». Он с помощью только перочинного ножа и небольшого подпилка создал первообраз своей идеи.

Тогда же Николай Александрович начал свои рукописи «Свобода торговли» и «Дешевизна хронометра».

Не в этих ли условиях, оказавшихся непереносимыми для многих людей, Николай Александрович вспомнил об уроках Лукина? Не та ли закалка, которую он получил благодаря советам старшего друга, не только помогла выжить, она помогала созидать!

Из Читинского острога Николая и Михаила Бестужевых перевели в Петровские казематы. Помещение, в которое поместили братьев, они тут же окрестили «стойлом». Оно было сырым, мрачным и темным. Над дверьми, правда, было окошко. Но оно выходило в полутемный коридор. Ни читать, ни писать, разумеется, было здесь невозможно.

Добрый, но робкий начальник казематов, позже получив разрешение, проделал под самым потолком отверстие, какие «прорубают в конюшнях для лошадей».

Николай Александрович соорудил подставку, взбирался ближе к свету и там изготовил хронометр, где трудно было даже равновесие сохранить. Здесь же он писал научные статьи.

Когда Николай Александрович наконец вышел на поселение, то и тут всех поражал своей исключительной работоспособностью, умением с блеском выполнять самые различные дела — выращивать зелень на скудных огородах или, не имея под руками даже необходимых инструментов, починить сломавшиеся часы или сельскохозяйственный инвентарь.

Вечерами, собравшись вместе, декабристы вели неспешные разговоры. И часто они слышали от Николая Александровича его рассказы о богатыре Василии Лукине.

— Не будь на заре моей жизни встреч с этим удивительным человеком, — убежденно произносил Николай Александрович, — совсем по-иному могла сложиться моя жизнь. Очень может быть, что не было бы Бестужева — моряка и декабриста. Занимался бы я совсем иными делами, далекими от всего этого. Вот за это я и благодарен ему!