Гагаи том 2 - Александр Кузьмич Чепижный

наши слезы!..» Во как, Казьмин. А той обвинительный акт в Москву пойдет, где сбирают все данные. — Кондрат сбил жар с почти совсем докуренной козьей ножки, вытряхивая остатки самосада в кисет, продолжал: — Опустили их в две братские могилы и прикопали уже навеки вечные. Три раза солдаты из винтовок палили. Музыканты гимн заиграли... Опосля Харлашу проведал. Лежит. Ни тебе печали, ни воздыхания. Такая стихия прошумела, а ему хоть бы хны... Потом зли Лаврушечки посидел, покалякал о том, о сем.

— Бравые были ребятки, — проронил Кузьмич.

— Куралесили справно, — подтвердил Кондрат, — Вот перекинулись без всякога понятия... Скоки ж это прошло, как Харлашу паровоз передавил? Почитай мало не десять лет. Да и Лаврушечка — будто вчера сподобился, а боле года минуло. Вот оно время бегит. То ж и мне пора сбираться к дружкам сердечным... Эх, Казьмич, одна зараз у меня думка — победы дождаться. Тогда и помирать можно. — Подпер щеку кулаком, мечтательно уставился в окно. — Токи чтоб красиво, весело помереть.

* * *

Громов и председатель райисполкома принимали руководителя группы изыскателей-проектировщиков. Недели три тому назад прибыли они в Алеевку подыскать место для строительства коксохимического комбината. Громов заранее был предупрежден Неботовым, встретил их радушно, сказал, что при малейшей надобности могут обращаться к нему в любое время суток. Еще бы! С рождением этого крупнейшего предприятия у Громова связаны большие надежды. Открываются перспективы экономического, культурного роста района. Возникнет город. Увеличатся бюджетные ассигнования на его развитие, благоустройство... И вот снова этот, понравившийся ему еще с первого знакомства «очкарик» — Владислав Николаевич — пришел поделиться возникшими соображениями, предварительными наметками. На эту встречу, к немалому своему удивлению, и попал Игнат Шеховцов.

— Мы пришли к заключению, что завод надо ставить вот здесь. — Палец Владислава Николаевича уперся в разложенную на столе схему. — Только здесь.

— Ну-ка, ну-ка, — Громов склонился над схемой, — Ага, юг — север... железная дорога... поселок... Так это на месте бывшей усадьбы Милашина! — Он видел, что изыскатели работали на пока еще не освоенных землях крутоярской артели, потому и Игната пригласил. Обратился к нему: — Слышь, Игнат? Что ты на это скажешь?

— Угодья уж больно хороши, — обеспокоенно заговорил Игнат. — Сейчас еще руки к ним не дошли — пустуют. А с осени думаем распахивать. Как же это — лишать артель таких угодий?!

— В самом деле! — подхватил Рябушин. — Разве мало места вот здесь, например, ближе к поселку, по эту сторону железной дороги.

— Но вы знаете, каков там рельеф, — возразил Владислав Николаевич. — Местность изрезана глубокими оврагами. Вот здесь, между прудом и песчаным карьером, единственное мало-мальски подходящее место. Но ставить там завод, значит, буквально возводить его на песке. Именно в эту сторону движется карьер, вслед за песчаным пластом. А вы знаете, что ваш карьер — основной поставщик сырья для «Автостекла» да и для других заводов страны. Если мы даже спланируем на этом участке свое предприятие, эти планы отвергнет правительство.

— Резонно, — согласился Громов, — По эту сторону негде.

— Сюда вот, за пруд, мы относим очистные сооружения, — пояснил Владислав Николаевич. — Основное же строительство развернется здесь, — Встретившись с хмурым взглядом Игната, спросил: — Простите, как вас величать?

— Прохорович, — ответил за Игната Громов. — Игнат Прохорович Шеховцов, председатель колхоза, в чьи угодья вы вторгаетесь.

— Я это понял, — улыбнулся Владислав Николаевич. — Но, товарищи, уважаемый Игнат Прохорович, мы, проектировщики, тоже знаем цену пахотной земле, стараемся, где это можно, не трогать ее. Однако произведя необходимые исследования, приняв во внимание розу ветров, возможные наиболее экономичные транспортные коммуникации, пришли к мысли, что это единственный самый подходящий вариант.

— А здесь что? — поинтересовался і ромов, увидев разграфленные квадраты, достаточно отдаленные от помеченного на схеме будущего завода.

— Кварталы нового города.

— Час от часу не легче, — проворчал Игнат. — Под него ведь тоже земля нужна.

— Разумеется, — поблескивая очками, подтвердил Владислав Николаевич.

— Почему же так далеко от завода? — вставил Рябушин. — Там кусок, там кусок. Разорвали поля.

— Вы бывали в Краматорске? — спросил у него Владислав Николаевич, — Я имею в виду и старый, и новый город.

— Приходилось.

— Тогда, очевидно, отпадает необходимость объяснять, почему мы не проектируем завод у стен города... Лично мне, товарищи, правительственное постановление о строительстве этого комплекса, принятое в условиях еще не оконченной войны, представляется ярчайшим примером свойственной нашему обществу устремленности в будущее. А идя вперед, мы просто не имеем права проектировать старое. Представьте себе...

Тонкие руки Владислава Николаевича порхали над схемой, взлетали вверх, за стеклами очков торжествующе поблескивали близорукие глаза. Он будто читал вдохновенную поэму, заворожив ею слушателей. По крайней мере, такое ощущение испытывал Громов, восхищенный несомненным даром этого весьма невзрачного на вид «очкарика» видеть зримо, ярко, в мельчайших деталях то, чего пока нет, что еще предстояло совершить человеческому разуму и рукам.

— Вот такой нам представляется новая Алеевка, — заканчивал Владислав Николаевич. — Если наши наметки будут в принципе одобрены, начнется детальная разработка проекта, подготовка технической документации...

— Мы, конечно, не специалисты, — заговорил Громов. — Но меня, нынешнего секретаря райкома, такая Алеевка, какую вы, Владислав Николаевич, увидели, определенно устраивает.

— Будущность, действительно, замечательная, — согласился Рябушин.

— Ну, а с Игнатом Прохоровичем мы люди свои — дотолкуемся, — оживленно подхватил Громов. — Так что, дорогой Владислав Николаевич, если вам нужно мнение и местных официальных лиц, мы — за!

...Проводив гостя к двери кабинета, Громов возвратился к товарищам, сказал без обиняков:

— Будем смотреть правде в глаза. Крутоярская артель изжила себя.

— Пока дышим, — заметил Игнат. — А вообще-то, на ладан дышим. Уже перед войной, помню, держались лишь на одиноких женщинах, безродных стариках да сезонщиках. Это сейчас бабам деваться некуда. А может быть, они еще осмотреться не успели...

— Вот я и говорю, — продолжал Громов. — Толку не будет. Отошли гагаи от сельскохозяйственного труда. Мужское население даже в лучшие времена было занято в промышленном производстве, на железной дороге. Жены работавших занимались своими приусадебными участками. Дети бывших колхозников тоже уходили на производство. Сейчас этот процесс еще больше усилится. С началом строительства завода в колхозе не останется людей.

— Мне, человеку у вас новому, сразу бросилось это в глаза, — проговорил Рябушин. — Крутой Яр уже не село. Поселок.

Однако спешить с роспуском артели считаю нецелесообразным. Пока еще с заводом утрясется, надо, Игнат Прохорович, сеять и собирать урожай.

— Бесспорно, Александр Иванович, — поддержал его Громов. — Я только хочу, чтобы для нас самих эта пертурбация не явилась неожиданностью,