Гагаи том 2 - Александр Кузьмич Чепижный

прилелившейся к инструментальному цеху, было написано: «Нач. депо». Артем вошел. Не успел осмотреться, появилась работница, приветливо осведомилась:

— Вам кого надобно?

— Мне? Тимофея Авдеевича, конечно.

— Коли хозяина нету, так и нечего входить, — в тон ему ответила женщина. И поинтересовалась: — А кто вы будете?

— Я?.. — Артем всегда неловко себя чувствовал в подобных ситуациях: назовешь свою должность, и звучит это будто хвастовством. Но деваться некуда и он представился.

Работница как-то странно посмотрела на него, закивала:

— Ага, секретарь, значит. Я сейчас...

Теперь Артем рассмотрел «кабинет» Тимофея. Койка. Над ней фотография жены в военной форме. Ближе к порогу — рукомойник. Кастрюли, чайник... Посреди чугунная круглая печурка. Ну и стол, как в каждой порядочной конторе.

Вскоре появилось двое крепких ребят. Один с трехгранным шабером в руке, а другой — с молотком.

— Вы к начальнику? — спросил Артем. — Его нет.

— Ничего, подождем, — переглянувшись со своим товарищем, ответил тот, что с шабером.

А потом ворвался Тимофей с радостным криком:

— Ну, где здесь диверсант? Покажись!

Артем шагнул к нему, распахнув руки. Ребята быстренько улизнули. Тетя Шура, наконец, справилась с растерянностью и умиленно смотрела, как два мужика схватились, словно медведи, и тузят друг друга но спинам.

— Будет вам, — заговорила немного погодя. — Печенки отсадите.

Как же ты обмишулилась, тетя Шура? — засмеялся Тимофей. И к Артему: — Прибежала, запыхалась, говорит: «Подозрительную личность у тебя в кабинете застукала. Двух ребят приставила. Секретарем назвался, а я-то секретаря помню в лицо!..»

— Как же, крикливый такой приезжал, — вставила тетя Шура. — Или забыл?

— Я ведь знаю, что ты вернулся, — оживленно продолжал Тимофей, — Все собирался подскочить... — Обернулся к тете Шуре: — Вот это наш законный секретарь — Артем Иванович Громов. Очень прошу, если явится еще, пожалуйста, не арестовывай.

— Ладно тебе потешаться, — вовсе не обиделась тетя Шура. — Чаек поставить? — Схватила чайник, подалась, пообещав от двери: — Я мигом.

— Вот аж когда встретились, — заговорил Артем, откровенно рассматривая Тимофея. — Постарел? Нет. Седины, правда, добавилось, отметин на лице. Этой полосы через щеку не было.

— Колосник отпечатался, будь он неладный.

— А что ж так?

— Да было дело... — Тимофею не хотелось признаваться, что терял сознание, когда глушил потекшую связь в раскаленной топке паровоза и упал на колосниковую решетку. — Долго рассказывать.

— Ясно. Все так же топаешь — прямо. А оно по жизни, как по лесу, кто прямо идет, тому больше ссадин и синяков достается. Зато чувствуешь себя человеком, черт его задери! — Артем весело подмигнул Тимофею: — Не так ли, старина!

— Пока бодрюсь, — усмехнулся Тимофей. — Надо держаться. Сынок приезжал но ранению, вроде, не очень испугался, а жинка явится... Что, как забракует?

Он думал о ней, ждал ее, говорил о ней, как о живой, — еще где-то плутала похоронка, еще не дошла до него черная весть.

— Я ее сразу узнал, твою Елену Алексеевну. — Артем перевел взгляд на фотографию. — Не как-нибудь — младший комсостав.

— А что? — не без гордости проговорил Тимофей. — Мы с ней в одних чинах. Я тоже старшиной был, когда сюда отозвали.

— Да, война,, война... Ехал к тебе — по пути Маркела проведал. Он-то держится. Сам солдатом был, знает, какая она, солдатская доля. А Мария страшно как убивается.

— Как же не убиваться? Сын погиб. — Тимофей склонил голову. — С Сережкой моим вместе призывался. И вот Героем стал... Да только посмертно. — И к Артему, взволнованно: — Ужасно терять сына! Тебе это понятно... Я крепкий мужик, Артем, но как подумаю!.. Мой уже дважды ранен. Награды через всю грудь...

Артем закивал:

— Хороших ребят вырастили, защитников Отечества! Есть кому передать дела... Однако и нам еще предстоит немало работы. — Он прошелся по конторке, остановился перед Тимофеем. — Так что быт, товарищ начальник, надо налаживать. Куда это годится?

— Одобряю! — подхватил Тимофей, пряча улыбку. — Наконец-то за ум берешься. А то слышу, мол, пришел прежний секретарь и опять спальный угол в кабинете отгородил.

— Си-лён... — протянул Артем, сбитый с толку вот таким поворотом, — Ловко...

— Ты угощайся, угощайся. — Тимофей подвинул к нему алюминиевую кружку. — Чаёк — чудо. На смородинном листе настояшный. Тетя Шура вялит каким-то своим способом. У себя не отведаешь такого.

— Ну, уел. — Артем хмыкнул, качнул головой, потянулся за кружкой. — Не ожидал...

А Тимофей уже спрашивал:

— Куда же тебя запроторили? Где носило эти годы?

— Долго рассказывать, — Тимофеевыми словами ответил Артем. — Как-нибудь в другой раз.

Кто-то приглушенно забубнил за дверью. Они прислушались. У Артема удивленно взметнулись брови.

— Ну, виртуоз... Ну, злодей... Кто же это так фартово матерится?

— Силыч пожаловал — мастер подъемки. К разговору готовится... — Тимофей прошел к двери, открыл ее. — Очистился, Пантелей Силыч? Входи. Что там у тебя?

— Уже все в аккурат, в ажуре, Авдеевич. Не изволь беспокоиться. Кой-какая мыслишка пришла... Побегу. Бувай.

— Специалист экстра-класса, — проследив, как кругленький, благообразный Силыч покатился к распахнутым воротам своего цеха, проговорил Тимофей. — По всем статьям. — И увидев иронией искривленные губы Артема, добавил: — Прилюдно не лается. Вот так, сам с собой выговорится, и снова — милейший человек.

— Значит, кадры в порядке?

— Работать можно.

— Вот и я кадрами занимаюсь. Сватать приехал... Думаю кооптировать тебя в члены бюро райкома.

— Если очень нужно... Если считаешь, что буду полезен...

— Так и запишем — обрадовался Артем. — Верно говорится: боец всегда остается бойцом. Поработаем...

Потом они осмотрели депо, прошлись по цехам, заглянули к строителям.

— Ты говори, что надо, — нажму, выбью, — предлагал Артем свою помощь. — Все же я ближе к тем, кто распределяет фонды.

— А это какая дорога, товарищ секретарь? — поддел Тимофей. — Приятельско-кумовская?

— Тоже мне приятель, — отшутился Артем, искоса бросив уважительный взгляд на Тимофея, — Разве о тебе? О депо твоем беспокоюсь...

...Довольный остался Артем поездкой в Ясногоровку. И дело сделал, и испытал радость общения с хорошим человеком. Прежний Тимофей Пыжов — прямой, бескомпромиссный, деятельный. О депо можно не волноваться — в надежных руках. Но каков, а? От помощи отказался. «Все сейчас нуждаются, — ответил сдержанно. — Всем надо. Ну, а то, что полагается для депо, — зубами вырву...»

Артем вел машину, все еще находясь под впечатлением увиденного, услышанного. Подумалось вдруг, что примерно такое же чувство владело им после встречи с председателем бурьяновской артели Круковцом. Даже чем-то были похожи эти совершенно разные с виду люди: высохший, в чем только душа держится, инвалид войны Круковец и тоже опаленный войной, но крепкий,