Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

Крошке Доррит было немного грустно и одиноко вэтот вечер; если бы только она могла посидеть с работой подле отца, как впрежние годы, накормить его ужином, уложить спать — это послужило бы лучшимлекарством против ее тоски. Но нечего было и думать об этом теперь, когда ониехали в парадной карете жизни, с миссис Дженерал на козлах. А уж что касаетсяужина! Когда мистеру Дорриту хотелось поужинать, к его услугам были поваритальянец и кондитер швейцарец, которые тотчас же надевали колпаки высотой спапскую тиару и словно два алхимика принимались колдовать над меднымикастрюлями в своей кухонной лаборатории.

Мистер Доррит был в этот вечер расположен ксентенциям и поучениям. Крошка Доррит куда больше нуждалась в простых ласковыхсловах; но она принимала его таким, как он есть — бывало ли когда-нибудь иначе?— и утешалась тем, что он с нею. Наконец миссис Дженерал стала прощаться наночь. Церемониал ее прощания на ночь всегда напоминал процедуру замораживания;как будто она нарочно старалась оледенить воображение человека, чтобы оно немогло последовать за ней. Проделав все положенные эволюции с исправностьюсолдата на плацу, она удалилась восвояси. После ее ухода Крошка Доррит обнялаотца и пожелала ему спокойной ночи.

— Эми, дитя мое, — сказал мистер Доррит, взявее за руку, — этот волнующий и — кха — знаменательный день навсегда останется вмоей памяти.

— Но он был для вас немного утомительным,родной мой.

— Нет, — возразил мистер Доррит, — нет; я незамечаю усталости, если она вызвана — кхм — столь возвышающим душу событием.

Крошка Доррит, радуясь его радости, ласковоулыбнулась ему.

— Дорогая Эми, — продолжал он, — это событие —кха — может послужить отличным примером. Отличным примером — кхм — для тебя,мое любимое и преданное дитя.

Он помедлил, словно ожидая, что она скажет, ноКрошка Доррит, встревоженная его словами, не говорила ничего.

— Эми, — начал он снова, — твоя милая сестра,наша Фанни, сделала — кха-кхм — партию, которая позволяет рассчитывать наувеличение круга наших знакомств и, несомненно — кхм — укрепит наше положение вобществе. Надеюсь, душа моя, недалек тот день, когда и для тебя сыщется — кхм —достойный спутник жизни.

— О нет, нет! Позвольте мне остаться с вами.Прошу вас, умоляю, позвольте мне остаться! Мне ничего больше не нужно, толькобыть с вами и заботиться о вас!

Голос ее дрожал, словно от испуга.

— Ну, ну, Эми, — сказал мистер Доррит. — Втебе говорит малодушие и неразумие, малодушие и неразумие. Нельзя забывать, чтоположение — кха — обязывает. Ты обязана быть на высоте своего положения ивсячески — кхм — стараться его упрочить. Что до заботы обо мне, то я — кха —могу сам о себе позаботиться. А в случае надобности, — добавил он посленебольшой паузы, — найдется — кха — с божьей помощью — кхм — кому позаботитьсяобо мне. Я — кха-кхм — никогда не соглашусь, чтобы ты, дорогое мое дитя,посвятила мне всю свою жизнь, никогда не приму от тебя такой жертвы.

Ах, не поздно ли явилась в нем эта готовностьк самоотречению; не поздно ли говорить о ней теперь, любуясь собственнымблагородством; не поздно ли убеждать себя в том, что это правда!

— Не спорь, Эми. — Я решительно не могусогласиться на это. Я — кха — не должен соглашаться на это. Моя — кхм — совестьэтого не допустит. А потому, мой ангел, я хочу в этот знаменательный иволнующий день торжественно — кха — объявить тебе, что у меня теперь одно заветноежелание и цель: видеть тебя замужем за — кхм — достойным (я повторяю —достойным) человеком.

— О нет, нет! Не надо!

— Эми, — сказал мистер Доррит, — я совершенноуверен, что, если бы мы обратились к мнению особы, хорошо знающей свет, умеющейтонко чувствовать и здраво рассуждать — ну, например, хотя бы — кха — к миссисДженерал, — она бы сразу подтвердила резонность моих соображений, подсказанныхлишь горячей любовью. Но, зная тебя — кхм — из опыта, как преданную и послушнуюдочь, я думаю, что нам нет надобности продолжать этот разговор. Я ведь пока —кхм — никого тебе в мужья не предлагаю, дружочек; у меня даже и на приметеникого нет. Мне бы только хотелось, чтобы мы — кха — поняли друг друга. Кхм.Покойной ночи, моя дорогая и теперь единственная дочь. Покойной ночи. Хранитебя господь!

Если и задумалась хоть на миг Крошка Доррит отом, как легко он готов отказаться от нее теперь, в дни довольства и покоя,собираясь заменить ее второю женой, то сразу же отогнала эту мысль. Верная емусейчас, как и в те тяжелые времена, когда у него не было другой опоры, кроменее, она поспешила отогнать эту мысль; и лишь в одном с грустью сознаваласьсебе в эту ночь смятения и слез: что богатство стало для него мерилом всего —богатство и забота о том, как его упрочить и умножить.

Еще три недели в парадной карете с миссисДженерал на козлах — а затем мистер Доррит отбыл во Флоренцию, где его ждалаФанни. Крошка Доррит с радостью проводила бы его туда, просто из любви к нему,а потом вернулась бы одна, втихомолку грустя о милой Англии. Но хотя курьеруехал в свите новобрачной, следующим по ранжиру был камердинер; и очередьникогда не дошла бы до нее, пока можно было нанять провожатого за деньги.

Миссис Дженерал, оставшись вдвоем с КрошкойДоррит, благодушествовала — насколько ей вообще свойственно было это состояние,и когда они выезжали на прогулку в экипаже, нанятом для них на это время,Крошка Доррит иногда выходила из экипажа одна и подолгу бродила среди развалиндревнего Рима. Развалины исполинского амфитеатра, храмов, гробниц, триумфальныхарок были для нее не только памятниками седой старины; ей виделись в нихразвалины тюрьмы Маршалси — руины ее прежней жизни — тени тех, кто когда-тонаселял эту жизнь, — обломки былых чувств, надежд, радостей и печален. Дваразрушенных мира людских дел и страданий лежали перед девушкой, одинокоприютившейся на какой-нибудь мраморной ступени; и в пустынном безлюдье, подярко-синим небом они для нее сливались вместе.

Но подходила миссис Дженерал, и сразу жеобесцвечивала все кругом, как ее самое обесцветили природа и искусство. Онаискала везде мистера Юстеса и Ко, не желая замечать ничего другого, сыпалацитатами из этого почтенного автора, приправляя их Плющом и Пудингом,выскребала откуда-то высохшие кусочки античности и без зазрения совести глоталаих целиком — настоящий вампир в перчатках.