Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

Она наклонилась вперед, с удивлением разглядывая пальцы на ногах.

476

Смадар шла по бортику бассейна на соревнованиях по плаванию в Иерусалиме. Ее тело было словно нашпиговано пружинами, постоянно дергалось, двигалось. Прежде чем стать на тумбу, она клала палец сзади на плавательную шапочку и звонким шлепком натягивала латекс пониже на шею. Это стало ее фирменным жестом: громкий хлопок, раздававшийся по всему бассейну.

Лучше всего она плавала баттерфляем. Рами смотрел, как она гребет по дорожке: руки симметрично пролетали над водой, ноги поднимались и опускались, как ножницы.

По окончании заплыва Смадар срывала шапочку и трясла волосами. Она где-то услышала, что хлорка может придать им зеленый оттенок.

Дома она заливала голову уксусом: прозвала это «Иорданским лечением».

475

После смерти Матти Пеледа Смадар стала каждый вечер перед сном заводить его часы. Боялась, что они могут остановиться, пока она спит, чтобы это не значило, что другой дедушка, Ицхак, тоже умер ночью.

474

Однажды она прыгнула в бассейн, забыв снять часы с запястья. Вторая стрелка остановилась. Она умоляла Рами отвезти их к ювелиру и починить. Он посадил ее в машину и привез к часовщице, пожилой армянке, которая жила в районе Меа-Шеарим.

Рами услышал о ней от коллеги по рекламному бизнесу.

Пока часовщица чистила механизмы, Смадар гуляла по дому среди сотен тикающих часов.

Перед тем как уйти, она уткнулась в бок Рами и дернула его за рукав. Почему, спросила она, все часы в задней комнате дома отстают ровно на один час?

Рами это тоже озадачило, пока он не вспомнил, что время между Израилем и Арменией отличается на час. А быть может, часы просто напоминали ей о родине. А быть может, – подумал он позднее, – часовщица просто не желала оставаться в том времени, и в задней комнате дома она всегда находилась на час в будущем, как будто вещи, которые произошли там, здесь еще не наступили.

473

Пелед проносил часы Pelex через всю войну сорок восьмого года, через все заседания в кнессете, через шестидневную войну, через войну Судного дня, соглашение с Садатом, отвод войск из Синайского полуострова, вторжение Ливана и первую палестинскую интифаду. Часы были своего рода талисманом. В своем личном дневнике, летом тысяча девятьсот девяносто четвертого года, он записал, что единственный раз, когда не хотел их надевать и смотреть на них, был на заключении Ословских соглашений.

Эти переговоры, записал он, были произведением камерной музыки, замаскированным под симфонию, временная целительная мазь для палестинского уха, но написанным, увы, только для израильской скрипки.

472

После того как он вышел из морга, Рами нужно было поехать к дому отца: чтобы рассказать ему, что случилось со Смадар. Отец сидел в маленькой гостиной, смотрел новости. Ицхак еще ничего не знал: по телевизору имен пока не объявили.

Рами выключил его, пододвинул стул. Отец, почти восьмидесятилетний старик – с натянутым на колени пледом, – смотрел в одну точку перед собой куда-то над плечом Рами. Он пошевелил губам, но не издал ни звука. Как будто пытался распробовать новый вкус.

Ицхак положил руку на переносицу, потом медленно поднялся и сказал: я сильно устал, сынок, мне надо поспать.

471

Как будто вещи, которые произошли там, здесь еще не наступили.

470

Возвращаясь из монастыря, Рами ехал на мотоцикле впереди, указывая дорогу тормозными фарами, лавируя между дорожными ямами.

Слева от Бассама ландшафт уже озарялся первыми лучами. Автострада – только для граждан Израиля – идет через всю долину, блестя с одной стороны желтым, с другой красным цветом, некоторые вели к Хеврону, некоторые к Иерусалиму, некоторые к Мертвому морю.

469

Бассам приоткрыл окно машины, чтобы выпустить дым.

В тюрьме одну сигарету могли делить две-три тюремные камеры. Ночью он видел, как вдоль длинных коридоров пульсирует красный пепел, переходя от одной камеры к другой. Заключенные высовывали руки из отверстий в дверях тюремных камер, чтобы поймать перекинутую от соседа контрабанду. Сигареты были привязаны на длинных обрывках зубной нити и в темноте похожи на маленькие мерцающие планеты.

468

Берег вокруг Мертвого моря испещрен кастровыми воронками. Когда падает уровень соленой воды, начинает подниматься горизонт пресной. Вода обволакивает булыжники из соли под землей за пять-шесть метров от поверхности.

Соль медленно растворяется, и они исчезают, оставляя после себя гигантскую каверну. Каверны со временем выходят на поверхность, как пузыри с воздухом, пока земля без предупреждения не завалится внутрь.

За последние годы на берегу Мертвого моря образовались тысячи кастровых воронок: огромные зияющие кратеры, возникшие словно ниоткуда.

Здания целиком проваливались в каверны. Заборы. Рощи финиковых деревьев. Лошади. Машины. Куски асфальта. Козлы бедуинов.

467

В одну секунду они здесь, в другую – исчезли. Зависли в воздухе и пропали.

466

Вода может растворить больше материй, чем любая другая жидкость, даже кислота.

465

Она разрушает силы притяжения, которые не дают молекулам разорваться.

464

Во многих домах на Западном берегу ты наливаешь воду в тазики, выстраиваешь ведра и наполняешь бутылки возле кухонной раковины. Ты чистишь зубы с выключенным краном. Ты быстро выходишь из душа. Ты затыкаешь водосток в ванной комнате пластмассовой пробкой. Ты мочишь губки в стоячей воде. Ты устанавливаешь аэраторы на краны, чтобы уменьшить давление в трубе. Ты метешь полы метлой, никаких тряпок. Ты вытираешь машину сухой тряпкой. Ты протираешь окна дома от пыли. Ты знаешь, что воду могут выключить на несколько недель, и тогда придется покупать ее в долине за цену, в четыре раза превышающую номинал. Ты карабкаешься по лестнице на плоскую цементную крышу и проверяешь, нет ли течи в черных канистрах. Ты поднимаешь крышку, чтобы проверить уровень воды. Ты молишься о дожде, даже если канистра полная.

463

Израильские солдаты любят играть в игру «пробей канистру»: чем ниже пуля попадет в обшивку, чем лучше стрелок.

462

Иногда мстительный солдат ПНА тоже целится в канистру.

461

В конце Второй мировой войны молодой бедуинский пастух из племени та-амире пошел искать потерявшегося козла в крутых песчаных склонах Мертвого моря.