Кто боится смерти - Ннеди Окорафор

– Вставай, – трясла меня Луйю. – Что с тобой?

– Ничего, – промямлила я. – Устала.

– Пир начинается.

Она надела свою лучшую лиловую рапу и синюю кофту. Одежда была слегка поношенная, но она переплела свои косички в спираль и надела серьги.

Она пахла душистым маслом, которым она, Дити и Бинта обливались дома с головы до ног. Я закусила губу, думая о Бинте.

– Ты не одета! Я принесу воды и тряпку. Не знаю, где эти люди моются – вокруг всегда есть народ.

Я медленно села, пытаясь стряхнуть сон. Потрогала свою длинную косу. После бури в ней было полно песка. Я ее расплетала, когда вернулась Луйю с теплой водой.

– Ты пойдешь с распущенными волосами?

– Почему бы и нет. Мыть голову некогда.

– Проснись, – сказала она, слегка похлопав меня по щеке. – Будет прикольно.

– Ты видела Мвиту?

– Нет.

Я надела наряд из Банзы, понимая, что эта разноцветная одежда привлечет внимание, которого мне не хотелось. Расчесала длинные густые волосы и, смочив водой, попыталась их пригладить. Луйю ждала меня возле палатки, чтобы спрыснуть душистым маслом.

– Ну вот. Ты выглядишь и пахнешь прекрасно.

Но я заметила снисхождение в ее глазах. Кто родился эву, всегда останется эву. Фанази надел коричневые штаны и заляпанную белую рубаху, в которой ходил почти каждый день, но побрил лицо и голову. Стали заметны его высокие скулы и длинная шея. На Дити были синяя рапа и кофта, которой я раньше не видела. Наверное, Фанази купил их ей в Банзе. Она расчесала свою пышную прическу афро и уложила ее в правильный шар. Я с досадой заметила, что Фанази изо всех сил старается не смотреть на Дити и жадно пожирает глазами Луйю. Более запутавшегося мужчины я не видела.

– Ладно, – сказала Луйю и двинулась первой. – Пошли.

Мы шли, а я раздумывала, давно ли этот народ стал кочевым племенем. Наверное, очень-очень давно. Шатры, разбитые за считанные часы, были уютными, как настоящие дома. У них даже были полы из меховых шкур какого-то коричневого зверя.

Растения они везли с собой в больших мешках, набитых пахучим веществом, называемым почвой. И они все пользовались мелкими заклинаниями, чтобы разжигать огонь, отгонять насекомых и так далее. У ва были и школы. А вот книг почти не было. Слишком тяжело везти. Но несколько штук, чтобы учиться читать, были. Кое-что из этого я увидела по дороге на пир. Но большую часть узнала потом, когда мы у них гостили.

Это было большое собрание, грандиозный пир, устроенный в центре деревни. Музыканты играли на гитарах и пели. Все были одеты в лучшее. Одежда была простая: на мужчинах красные штаны и рубахи, на женщинах – разные красные платья. Некоторые женские платья были расшиты бусинами по подолу и рукавам, а другие были обрезаны так, чтобы выглядели лохмотьями.

Тогда я уже смотрела на себя глазами Мвиты. Я была красивой. Это один из ценнейших даров Мвиты мне. Без его помощи я никогда не поверила бы, что красива. Однако глядя на этот народ – молодых, старых, мужчин, женщин, детей – с красно-коричневой кожей, карими глазами и грациозными движениями, я понимала, что красивее людей я не видела. Даже старики двигались с грацией газелей. А мужчины не стеснялись. Они смотрели тебе прямо в глаза и охотно улыбались. Очень красивые люди.

– Добро пожаловать, – сказал юноша, беря Дити за руку.

Та очень широко ему улыбнулась.

– Добро пожаловать, – сказал другой юноша, проталкиваясь к Луйю.

Их обеих приветствовали несколько юношей. С Фанази здоровались девушки, но он был слишком занят – следил за Дити и Луйю. Мне люди просто кивали, не приближаясь, и я подумала – неужели даже этот обособленный и скрытный народ демонизирует рожденных эву?

Мне пришлось отбросить эту мысль, когда мы расселись по местам. Рядом с Мвитой оказалась женщина племени ва. Они сидели, на мой взгляд, слишком близко друг к другу. Она ему что-то сказала, он улыбнулся. Даже когда она сидела, были видны ее потрясающе длинные ноги, длинные мускулистые ноги бегуньи, как у матери Зубейра в старой легенде. Мое сердце упало. Дома до меня доходили слухи о том, что Мвита общается со взрослыми женщинами. Я никогда не спрашивала у него, правда ли это, но подозревала, что какая-то доля правды в них есть. Этой женщине было, наверное, тридцать пять. И, как все ва, она была сногсшибательна. Она улыбнулась мне, и на щеках прорезались глубокие ямочки. Встав, она оказалась выше меня. Мвита встал вместе с ней.

– Добро пожаловать, Оньесонву, – сказала она, приложив руку к груди.

Она меня оглядела. Я оглядела ее. И почувствовала такое же раздражение, как из-за С-сэйку. Эта женщина тоже колдунья. «Но она учится, – осознала я. – Ученица С-сэйку». На ней было платье без рукавов, открывающее сильные руки. Глубокий вырез демонстрировал большую грудь. На бицепсах и груди проступали какие-то символы.

– Спасибо, – ответила я.

Остальных наших тоже приветствовали и пригласили сесть.

– Я – Тинг, – сказала она.

Вождь Ассон вошел в круг, и музыка мгновенно смолкла.

– Теперь, когда наши гости прибыли, давайте садиться, – сказал он.

Когда вождь не хмурился, он был очень даже привлекателен. К его голосу люди невольно прислушивались.

Тинг взяла меня за руку.

– Сядь, – сказала она.

Ноготь ее большого пальца чиркнул по моей ладони. Он был длиной с дюйм, острый как нож, а кончик покрашен иссиня-черным. Она села рядом, Мвита – по другую руку от меня.

– Прошу приветствовать наших гостей – Дити, Фанази, Луйю, Мвиту и Оньесонву.

Собравшиеся зашептались.

– Да, да, мы все слышали об этой женщине-чародее и о ее мужчине, – и вождь Ассон жестом попросил нас встать.

Стоя перед таким множеством людей, я чувствовала, что лицо начинает гореть. Женщина-чародей? Что это за звание такое?

– Добро пожаловать, – напыщенно сказал вождь Ассон.

– Добро пожаловать, – прошелестели все остальные.

Затем кто-то начал шипеть. Шипение разнеслось по толпе. Я в тревоге посмотрела на Тинг.

– Все нормально, – сказала она.

Это был какой-то ритуал. Люди шипели и улыбались. Я расслабилась. Вождесса Сесса поднялась и встала рядом с Ассоном. Они вместе продекламировали что-то на незнакомом языке. В нем было много звуков «С» и «А». Фанази был прав. Если бы змея заговорила, это звучало бы именно так. Когда они закончили, люди вскочили на ноги с какими-то тряпками в руках.

– Возьмите, – сказал мальчик, протягивая всем нам одинаковые лоскуты.

Ткань была тонкая, но жесткая от защитного геля. Заиграли музыканты.

– Пойдем, – сказала Тинг, беря нас с Мвитой за руки.

Двое юношей подошли к Дити, еще двое – к Луйю и повели их к огромному накрытому столу. Фанази тоже вели за руки две женщины. Началась радостная неразбериха – люди, толкаясь, хватали еду и заворачивали ее в свои тряпицы. Было похоже на какую-то игру, потому что все смеялись. Какая-то женщина, протискиваясь мимо, случайно задела мою руку. Проскочила маленькая синяя искра, и женщина с криком отскочила. Несколько человек остановились поглазеть. Та женщина, казалось, не рассердилась, но пробормотала, стараясь не встречаться со мной глазами: «Прости, Оньесонву, прости», – и поспешила прочь.