Буря столетия - Стивен Кинг

Островитяне смотрят на Джонни, будто видят его впервые… и наКирка тоже. Джонни сжимается под этими взглядами до роста в один фут.

– Видишь, дубина! – обращается к Джонни Кирк. – Смотри, вочто ты нас втравил!

– Заткнись! – отвечает Джонни, и Кирк затыкается, но поздно.

Линож, улыбаясь, идет к помосту. Все глядят на него, ежась,как собаки, которых часто бьют. Ни один не решается встретиться с ним взглядом.Каждый надеется, что Линож не остановится возле него, не заговорит, как соСтеном и Джонни Гарриманом.

Но Линож останавливается еще раз возле Джека Карвера. Джексидит среди тех двоих, которых Линож уже назвал в связи с избиением молодогогея. Джек поднимает на Линожа глаза и быстро их отводит. Так же не в своейтарелке чувствуют себя Алекс Хабер и Люсьен Фурнье.

– Да, ребята, вам бы посмотреть на того пидора, которого выотделали. Вы бы так при кололись из-за повязки у него через глаз. Крепдешиноваятакая повязка.

Энджи Карвер прислушивается. Хмурится. Что там Линож говоритпро ее мужа? Что он кого-то избил? Быть того не может! Или… может?

– Заткнись, – говорит Джек, но едва ли громче шепота.

– Этот парень живет в одном из домов без лифта наКэнэл-стрит, прямо за Лисбоном. Могу дать адрес. Не знаю, может, вы захотитеему до конца свет погасить? Люсьен, как насчет выбить ему второй глаз? Окончитьработу?

Люсьен молчит, глядя в пол.

– Алекс?

Алекс тоже онемел.

– Рожденный в грехах – рассыпься в прах, – говорит Линож иоставляет их в покое, идя дальше к помосту.

Робби Билз все еще стоит между своим столом городскогоменеджера и помостом, все еще течет пот по его лицу, воротник рубашки промок. Ион видит:

По проходу, в той же больничной рубашке, с распущеннымиседыми волосами, идет поддельная мать. Конечно, это все тот же Линож, и онсжимает в руке все ту же трость с волчьей головой.

– Почему я должна была умереть среди чужих, Робби? –спрашивает поддельная мать. – Ты мне все еще не объяснил этого, Робби. Почему ядолжна была умереть, призывая тебя? Я только хотела прощального поцелуя…

Линож (в этом кадре это в самом деле Линож) приближается, иРобби выхватывает пистолет. – Не подходи! – кричит он, – Предупреждаю, неподходи!

– Ох, положи это, – говорит Линож. Рука Робби разжимается.Мы видим, как он борется, не давая ее разжать, но будто чья-то рука куда больше– которой мы не видим – отгибает ему пальцы один за другим. Пистолет падает напомост, на который уже всходит Линож.

Робби видит, как поддельная мать всходит по ступеням, ибольничная рубашка развевается вокруг тощего тела. Она наставляет на Роббиконец трости, и слезящиеся старческие глаза зловеще вспыхивают.

– Почему ты не скажешь этим людям, где ты был и что делал,когда я умирала, Робби? Наверное, твоей жене будет особенно интересно, правда,Робби?

– Заткни пасть! – кричит Робби. – Сандра, не верь ему! Неслушай! Он все врет!

В недоумении и страхе Сандра Билз пытается встать с места.Урсула удерживает ее за руку и заставляет снова сесть.

Линож на помосте тянет руку к лицу Робби, щелкая пальцами,как пастью.

– Твои глаза, Робби…

Робби смотрит на поддельную мать.

– Я выем твои глаза прямо из головы… Старческая костляваярука, в которой нет трости, продолжает щелкать.

Робби пятится, ноги у него заплетаются, и он падает.Отползает от Линожа-матери на ягодицах, отталкиваясь ногами, и заползает подсвой стол городского менеджера. Там и остается, тихо скуля и бормоча. Пистолетего, забытый, валяется футах в пяти.

По рядам островитян проходит испуганный говор, а Линожвсходит на трибуну и берется за ее края, как уверенный в себе политик,собираясь начать речь.

– Не волнуйтесь, ребята – он вполне оправится, это я вамговорю. А пока что гораздо удобнее, чтобы он сидел под столом, вместо того,чтобы по нему стучать, не так ли? Несколько спокойнее. Продолжим. Скажи правду…– он останавливается, улыбается, -…и посрами дьявола.

Все смотрят на него молча и со страхом. Он на всех – сулыбкой.

– Итак, мы подходим к сути вопроса. Я вам его изложу, потомсойду вниз и подожду, пока вы примете решение.

Встает Санни Бротиган. Он испуган, но решился сказать.

– Почему вы пришли сюда? Почему именно мы?

– Есть в вас что-то очень для меня противное, – почтинеслышно говорит Майк.

Молли берет его за руку. Майк сплетает с ней пальцы,поднимает ее руку к своему лицу и трется щекой.

– Я здесь потому, что на островах народ умеет объединятьсяради общего блага, когда это надо… и этот народ знает, как хранить секреты. Такбыло на острове Роанок в 1587 году, так и на острове Литтл-Толл-Айленд в 1989.

– Говорите дело! – встает Хэтч. – Хватит ходить вокруг даоколо. Скажите, чего вы хотите.

Хэтч садится. Линож стоит на помосте с опущенной головой,будто задумался. Островитяне, затаив дыхание, ждут продолжения. На улице стонетветер. Наконец чужак поднимает голову и оглядывает аудиторию.

– Ваши дети здесь, с вами… но их здесь нет. То же самое и сомной, потому что частично я с ними.

Он показывает направо, где находятся окна внешней стены. Впогожий день здесь был бы вид на сбегающий к причалам склон, на пролив и наматерик. Сейчас окна темны… до тех пор, пока Линож не поднимает трость и непоказывает на них головой волка.

Окна полны ярким голубым светом. Островитяне поражены,испуганы, некоторые буквально закрывают глаза рукой.

– Смотрите! – требует Линож. Камера наплывает на центральноеокно. Голубое небо… внизу облака… клиновидный строй птиц (может быть, уток?)держит свой путь над облаками. Только это не утки… не гуси… это… это…

В «детском углу» зала заседаний вскакивает на ноги ЭндиРобишо, не отрывая глаз от сияющего окна. На его лице – смятение.

– Гарри… о Господи, это Гарри!

Он оборачивается на спящего сына, видит, что мальчик неисчез, и снова поворачивается к окну. Рядом с ним возникает Энджи.

– Бастер! Джек, это Бастер там!

– Это все они там, – говорит Линож прямо в камеру.