Дорогая Венди - Э.К. Уайз

– Питер, – тон мамы снова меняется.

Джейн замирает, прекратив жалеть себя. Она знает этот тон, с которым нельзя спорить или не слушаться. Она видела, как это срабатывает с папой, даже с дядями, и уж точно не раз она ощущала его воздействие на себе.

Взгляд мамы под стать голосу, но даже ещё хуже. Такого взгляда Джейн у мамы раньше никогда не видела. Горящий, опасный – от него дыхание перехватывает. Напоминает взгляд, которым Питер загипнотизировал кабана, да и её саму, чтобы она съела мясо.

– Отпусти. Её. – Мама произносит каждое слово отдельно, и они падают камнями. У Джейн дрожат ноги.

Хватка Питера ослабевает, и девочка едва не падает, когда он отходит. Колени подламываются, но мама ловит её. Вместо того чтобы обхватить её, она берёт дочь за плечи и смотрит в глаза. Напоминает тот день в парке, когда девочка ударила Джейн.

– Нужно, чтобы ты присмотрела за Тимоти, – говорит мама. – Побудь смелой ещё немножко.

Джейн хочет покачать головой, но мама снова смотрит на неё тем взглядом, и Джейн проглатывает слова. Всё происходит слишком быстро. Она едва нашла маму, а теперь снова её теряет. Джейн сжимает в пальцах пустую пяту рогатки – ей нужно за что-то ухватиться. Она вот-вот развалится на части, по телу проходит дрожь, пусть она и заставляет себя стоять ровно.

Мама бросает на неё последний оценивающий взгляд. Джейн вдруг задумывается: она сама тоже выглядит в Неверленде иначе? Не такой яростной, как мама, но другой. Мамины руки соскальзывают с её плеч, и она делает шаг в сторону. Тигровая Лилия подходит и становится рядом с мамой, волоча за собой мальчика, который не Артур.

– Что теперь? – спрашивает женщина.

Мама не отвечает. Хочется закричать, потребовать, чтобы та осталась, потому что если она исполнит своё намерение (чего бы она ни хотела), то случится что-то ужасное. Но она обещала маме быть смелой и хорошей, и ещё обещала Тимоти, что защитит его, и теперь собирается сдержать обещания, как бы ни было больно. Она держит язык за зубами, в глазах жжёт, но она смотрит, как мама выпрямляется и протягивает руку.

Удивительно, но Питер подходит. Он опускает голову и очень похож на пса, который знает, что вёл себя плохо. Она не видит, хитрое ли у него лицо, но думает, что нет. Хотя бы в этот миг он просто маленький мальчик. В груди переворачивается что-то большое и сложное. Её мама – это её мама; она не может быть мамой и Питеру.

Питер выпускает из пальцев меч. Звук, с которым тот падает на камень, – самое громкое, что слышала Джейн. Питер тянется рукой к руке мамы. Кончики пальцев соприкасаются. У мамы уверенное, спокойное лицо, но под этим всем прячется печаль, такая глубокая, что Джейн не может этого осознать. Всхлип рвётся изнутри, но потом мама хватает Питера за ухо и сильно выкручивает – так быстро, что Джейн едва успевает заметить.

– Ай! Ты соврала! Так нечестно! – Питер вертится и царапается, но мама не обращает внимания.

Она подтягивает его поближе и говорит почти незнакомым голосом, тихим и неприятным:

– Жизнь несправедлива. Ты поймёшь, когда вырастешь.

Щёки Питера вспыхивают, он будто вот-вот заплачет. Мама Джейн поворачивается к Артуру, который стоит с отпавшей челюстью и пялится на происходящее. Мама указывает ему на мальчишку, которого держит Тигровая Лилия.

– Бери его и убирайтесь отсюда. – Артур не шевелится, и она подаётся вперёд, оскалившись. – Немедленно!

Артур, вынужденный подчиниться, хватает второго мальчика за руку, когда Тигровая Лилия отпускает его. Они убегают и даже не оглядываются на Питера. Они трусы, думает Джейн. Она знает, что Питер чудовищно обращался с ними, но Артур и другой мальчик должны были быть его друзьями. Разве не следовало им хотя бы оставаться на его стороне? Или, может быть, в этом и беда. У Питера нет друзей, а есть только люди, которым он приказывает.

Тимоти говорил, что Артур и остальные не помнят ужасные вещи, которые вытворяет Питер. Если бы они помнили, были бы они здесь счастливы? Может, какая-то их часть помнит, поэтому они и убежали.

– Джейн, – мама зовёт её по имени и привлекает внимание, – собери их мечи. Я хочу, чтобы ты охраняла вход.

– Хорошо, мам. – Джейн наклоняется, чтобы подобрать обронённый Артуром меч.

С мечом Питера что-то не так, и она не хочет его касаться. Куда Тигровая Лилия закинула меч третьего мальчика, она не видит, но это и не важно. Если даже вручить один из мечей Тимоти, он его не возьмёт, уперевшись, что он «убитый» Артуром – и всё из-за Питера и его дурацких правил.

Хочется спросить маму, что она собирается делать, сказать, что всё как-то неправильно, но мама, конечно, и так это знает. Уж конечно, забравшись в такую даль, чтобы разыскать её, мама не сделает ничего такого, что подвергло бы их ещё большей опасности. Шагая на непослушных ногах, Джейн подходит и становится рядом с Тимоти. Меч непривычно лежит в ладони – он легче, чем ожидалось, но всё равно она чувствует себя глупо. Что, если Артур вернётся и приведёт остальных? Что, если придётся пустить клинок в дело?

– Что бы ты ни услышала, не ходи за нами. Тебе понятно? – На лице мамы то же выражение, с которым она заставила Питера подойти. Питер, которого она всё ещё держит, выглядит пришибленно и жалко.

Она кивает, не решаясь заговорить; мама смотрит так, что ей страшно. Что там, дальше в пещере? Что мама собирается сделать? Питер распахивает глаза шире и мелко дрожит. Он бросает на Джейн взгляд – на миг он почти умоляет, будто она способна встать на его сторону против своей мамы. Джейн торопливо отворачивается.

– Пойдём. – Тигровая Лилия кивает головой в сторону оранжевого света.

По лицу мамы стремительно пробегает волна страха, затем она кивает Тигровой Лилии. Джейн охватывает злость. Почему эта незнакомка идёт с мамой, а она должна ждать тут? Джейн оглядывается на Тимоти. Он – маленькая бледная тень в темноте. Мама о себе может позаботиться, а Тимоти – нет. Она не бросает маму, и наоборот тоже. Джейн поднимает голову, расправляет плечи. Это её выбор. Она останется здесь, с Тимоти.

Она садится, обнимает его одной рукой. Тимоти с благодарностью смотрит на неё, но сердце ухает вниз, когда Джейн видит, как мама и Тигровая Лилия уводят Питера дальше в пещеру.

– Как ты думаешь, что случится? – Тимоти говорит тихо, но Джейн всё равно пугается. Он прижимается к ней, но и так она чуть про него не забыла, так сильно она занята переживаниями за маму.

Она подавляет желание спросить, как это он разговаривает, если его убили, чтобы ещё раз указать на нелогичность правил Питера. Если честно, она рада голосу Тимоти. Приятнее слушать его, чем звук дыхания и шаги мамы с Тигровой Лилией, растворяющиеся во тьме. Джейн ёрзает, пытаясь поудобнее устроиться на камне, но на нём не усядешься удобно.

– Я не знаю, – вот и всё, что она может ответить. Хотелось бы хотя бы примерно понимать, что задумала мама, но это не так. И она всё не может избавиться от чувства, что вот-вот случится что-то ужасное.