Тайна Эмили - Геза Шварц

– Я готова, – сказала она и подняла глаза. – Начнём.

Не говоря больше ни слова, Бальтазар перешагнул через линии и вошёл в центр пентаграммы. Он показал, чтобы Эмили повторила это за ним. Языки пламени плясали вокруг её ног, но температура этого огня была, как у тёплой воды. Когда девочка села напротив Бальтазара, ей было приятно ощущать отблески огня на коже. Вампир почти нежно взял её левую руку – и… провёл ножом поперёк ладони.

– Проклятье! – крикнула Эмили и хотела отдёрнуть руку.

Но Бальтазар бросил на неё строгий взгляд.

– Ты кто? – спросил он с налётом так хорошо знакомого пренебрежения. – Крикливая девчонка или охотница?

На это Эмили ничего не ответила и молча наблюдала, как кровь из её ладони превращается в красную пыль. Не произнося ни слова, Бальтазар провел её руку над огнём. И сразу же бесчисленное множество язычков пламени скользнули к ней, лизнув её кожу. Прикосновение напоминало шершавый язычок кошки. Когда вся кровь была поглощена огнём, Эмили взглянула на руку. Пореза не было видно, но времени не было удивляться, потому что символы, начертанные на корешках книг, брызнули искрами, и воздух наполнился глухим рокотом.

– Что произойдёт теперь? – взволнованно спросила Эмили.

Однако на Бальтазара все эти магические преобразования не производили большого впечатления, впрочем, как обычно.

– Знаки изучают твою кровь… или то, что от неё осталось. Они запечатлевают, записывают твой код, пока не станут твоим зеркалом. Тогда мы сможем читать в огне.

Эмили вздохнула.

– Ты можешь сформулировать это так, чтобы это понимали и не-вампиры?

– Не-вампиры редко что-то понимают, как бы просто им это ни объясняли, – бросил он в ответ, но его глаза весело заблестели. – А теперь подождём, пока магия не завершит свой полный круг. И тогда мы поищем твою силу в языках пламени.

Эмили посмотрела в огонь.

– Моя сила, – пробормотала она. – Что это должно быть? Мой юмор?

– Конечно. Рассмеши своего убийцу, и ты победила… Нет, твоя настоящая сила – это нечто такое, что переживёт смерть. Нечто, чем ты владела ещё как человек… сокровенная часть твоего «я», ведь ты это уже почувствовала при встрече с Асмароном.

– Нечто, чем я владела уже как человек… – повторила Эмили. – Тебе ясно, что ты только что подтвердил? Люди обладают огромной силой, не так ли?

Бальтазар пожал плечами.

– Я никогда этого и не оспаривал. Большинство людей слабы как при жизни, так и после смерти. И глупы сверх всякой меры. Но некоторые сильны – сильнее, чем я мог бы ожидать, если быть честным. Такие, как ты. И есть единицы, чьё знание и способности сильнее, чем всё, что я до сих пор знал. Они заставляют мой мир покачнуться, когда показывают свою силу.

При этих последних словах взгляд его скользнул по языкам пламени. Вампир говорил так тихо, словно открыл очень давнюю сокровенную тайну, которая как бы сама собой сорвалась с его языка.

– А ты когда-нибудь встречал такого? – Эмили не рассчитывала, что Бальтазар ей ответит. В такие моменты он обычно хранил ледяное молчание, и девочке не оставалось ничего иного, как молчать вместе с ним, терпеливо перенося его отчуждение, вновь осознавая, что она переступила черту, о которой даже не подозревала. Тем сильнее она была поражена, когда вампир медленно кивнул.

– Да, – сказал он. – Много лет назад. Я встретил его в дождливую ночь. Он шёл один, а я устал и был голоден не первую неделю. Обычно я предпочитал свежих подростков и красивых женщин, но в эту ночь мне было всё равно. Я хотел почувствовать, как что-то живое погибает в моих руках, чтобы самому ощутить себя живым. И когда он спустился по улице, любуясь миром сияющими глазами, и когда он взглянул на луну, я уже точно знал – это будет он. Некоторое время я наблюдал за ним, пока мне не наскучило. Обычно я развлекался тем, что читал мысли своих жертв, но его мысли оказались такими спутанными, что скоро утомили меня. Итак, я последовал за ним в тихую боковую улочку. И когда он остановился, чтобы посмотреть на освещённые окна, я вышел из тени. Обычно люди пугались меня, даже те, от кого нельзя было этого ожидать. Я ведь держал в руках дрожащих смертных, которые за несколько часов до того без всяких колебаний самым жестоким образом разбивали жизни других людей. И даже самые смелые из жертв бледнели, когда понимали, кто я такой. Все без исключения испытывали страх – а он нет. Мои ногти впились в его мясо, его ноги болтались на высоте полуметра над землёй. А он взглянул на меня так, словно я был самым прекрасным существом, какое он когда-либо видел. И ведь у него не было таких волшебных глаз, как у Стефана – то есть он не мог видеть, кто я есть. Но он это почувствовал – и он не боялся! Я уронил его, таким беспомощным сделал меня этот человек. И уже не мог его убить, не мог даже ранить его. Он победил меня одним лишь взглядом.

Эмили не помнила, чтобы Бальтазар когда-нибудь так разговаривал с ней. Он всё ещё смотрел на огонь, но на его губах играла улыбка, и лицо стало таким нежным, что он казался ей почти человеком. Она подумала, что никогда ещё вампир не выглядел таким совершенным, как в это мгновение!

– И что с ним стало? – спросила она, потому что Бальтазар не стал продолжать рассказ.

– Той ночью я отпустил его, – ответил он, не поднимая головы. – Но я его никогда полностью не терял из виду. Я был подобен тени на его пути. Иногда я думал, что он мог узнать меня где-нибудь в темноте. Он становился старше, и однажды… он умер. Как это случается со всеми людьми.

Его улыбка исчезла, и вновь возникла та самая печаль, что он постоянно носил в себе, которую Эмили уже ощутила ранее, когда бросила взгляд за его маску. Эта печаль мгновенно вспыхнула в её сознании определённой картиной, которую девочка-дух увидела в воспоминаниях Бальтазара. И она задумалась, не был ли тот чужой мужчина с улицы тем человеком, которого вампир держал на руках, когда тот умирал. Но она знала, что не имеет права спрашивать Бальтазара об этом.

– Люди теряют жизни, – медленно проговорила она. – Но сами не исчезают. Они остаются частью тех, кто вспоминает о них. А в твоём случае это означает бессмертие.

Бальтазар опять смотрел на огонь, на этот раз так, словно ему нужно было время, чтобы осмыслить её слова. Затем он поднял глаза, и улыбка скользнула по его лицу. Едва заметная, но её было достаточно, чтобы смахнуть печаль с лица девочки-духа.

– Какая судьба, – заметил он. – Post mortem – после смерти прямой дорогой в мою вечность. Не знаю, может ли это действительно быть утешением для человека.

– Возможно, не для каждого, – заметила Эмили и усмехнулась. – Однако мы ведь говорим не об обычном человеке, а о таком, который одним единственным взглядом победил старого воина-вампира и ловца мертвецов. Возьмём для сравнения меня – не думаю, что мне удастся таким же образом одолеть Асмарона. Даже если этого очень хотеть.

Бальтазар смотрел на неё, слегка наклонив голову. И, как всегда, у неё возникло чувство, будто его взгляд прожигает всё её тело, таким пронзительным он ей показался.