Тайна Эмили - Геза Шварц

Боковым зрением Эмили заметила, как Бальтазар выхватил меч. Всё её внимание было поглощено воинами, которые подходили всё ближе, медленно, словно знали, что уже выиграли битву. Они казались персонажами из сна. Они завораживали. И не только потому, что перешли магическую черту, нарушив закон, изменив вековой порядок, и внесли свои тела в эту церковь. Но и потому, что все они были невероятно красивыми. Эти бледные, чётко очерченные лица были столь безупречны, словно были вырублены изо льда по совершенным образцам. Это были мужчины и женщины. При взгляде на одну из них, которая отличалась особенно гордым и надменным выражением, Эмили почему-то вспомнила об амазонках. И все они, все без исключения несли в глазах холод Асмарона – холод Драугра, который хотел уничтожить мир. Не было сомнений, что эти воины-мертвецы преследовали ту же цель.

Бальтазар подтолкнул Эмили за спину, и в тот же миг начался бой. Она ещё успела увидеть, как два воина взяли разбег для прыжка. Бальтазар поднял меч. Он попал одному воину по руке, но оружие отскочило, словно ударилось о скалу. Посыпались искры. Сделав выпад, мертвец оттолкнул Бальтазара к скамейкам. Вампир увернулся от удара, в то время как другой воин зашёл ему за спину. Эмили уже хотела мчаться на помощь, как оставшиеся двое бросились на неё.

Амазонка улыбнулась, но уже не гордо и надменно, а так, словно несколько месяцев сидела на диете и теперь обнаружила буфет со сладостями в формате «всё включено». Она положила руку на бедро и улыбнулась ещё шире, когда Эмили уперлась спиной в колонну. Затем амазонка вынула из-за пояса нож и сделала выпад вперёд. Эмили с молниеносной быстротой вошла в колонну и пулей полетела по ней вверх.

Но воины поспешили за ней. Они впивались ногтями в камень и не выпускали Эмили из зоны присутствия, словно знали наверняка, где именно она находится. Так быстро, как только могла, девочка промчалась по балюстраде, всякий раз уклоняясь от ударов преследователей, которые колотили железными руками по камню, едва не задевая Эмили. Далеко внизу бился Бальтазар, его отшвырнули к колонне, и из уст Эмили вырвалось проклятие. Она осознала, что им никогда не победить этих воинов, их больше и они слишком сильны. Но ясно было и другое: отступать некуда, бегство исключено. Эмили сжала кулаки. Она ведь тоже воительница, и будь всё это проклято – она будет сражаться!

Девочка так быстро обернулась, что одна из преследовавших её амазонок удивлённо остановилась. Не обратив на это внимания, Эмили пулей полетела вверх к одной из люстр, резким ударом она разрубила цепь, так что светильник полетел вниз на мертвецов. Амазонка успела отскочить, но её напарник, оказавшись в эпицентре, был раздавлен непомерной тяжестью и лежал теперь неподвижно. И прежде чем амазонка вновь обрела равновесие, Эмили пронеслась сквозь её тело. Мороз мёртвого тела противницы едва не лишил её сознания, но девочка с удовольствием отметила, что враг споткнулся. Тотчас мельчайшими искрами по телу амазонки потёк золотистый поток. Но когда Эмили уже поверила, что её сила разрушила эту сломавшуюся идеальную машину, амазонка подняла голову и обернулась. И золотой поток погас, словно это была всего лишь иллюзия.

Эмили услышала, как мертвец под люстрой тоже встрепенулся и снова встал на ноги. Но она не могла отвернуться от амазонки, которая в это мгновение холодом взгляда вымораживала последние искры её магии. На губах Эмили уже не было и намёка на улыбку. И когда она вновь начала двигаться, то уже не сомневалась, что игра вот-вот закончится. Амазонка уже поднимала нож… Но в этот миг мысли Эмили взорвал голос Бальтазара:

– К кафедре! – ревел вампир. – Быстро!

Эмили уклонилась от удара ножа и пулей полетела к кафедре. Самсон, как и прежде, стоял на коленях, и девочка быстро пожелала, чтобы он сбросил свой проклятый груз на её преследователей. Тотчас за спиной девочки по воздуху пронеслось шипение. Этот шорох поразил её, словно удар в солнечное сплетение, и вынудил принять человеческий облик. Она ещё успела увидеть нож амазонки, направленный на неё. Благодаря последним всполохам магии Эмили удалось увернуться, но было уже поздно. Оружие, следуя неумолимому манёвру, проткнуло её платье прямо над плечом и прибило к изображению добродетели под названием «храбрость». Девочка беспомощно болталась, прибитая к кафедре, и вдруг с ужасом увидела, как все пятеро воинов-мертвецов надвигаются на неё. Она отчётливо различала тот самый огонь – тот голодный блеск в их глазах, который был пострашнее, чем их надменные лица. В голове пронеслась только одна мысль: «Проклятье! Куда подевался Бальтазар?»

«Ясно одно, – раздался в её голове его голос. – Твои проклятья привели меня в чувство».

Бальтазар был не больше, чем тень своей тени, но теперь девочка заметила его возле колонны перед рядами кресел. Он стоял у могильной плиты Жана Расина. Эмили была знакома эта плита, потому что отец во время каждого посещения церкви подводил её к ней, он просто бредил этим писателем. Бальтазар положил руку на плиту, после чего та изменилась до неузнаваемости – ничего общего с той невзрачной плитой, которую Эмили так хорошо знала, не осталось. Из высеченных букв полился серебристый свет. Подобно копьям, он поражал воинов-мертвецов, которые из-за невыносимой боли начали корчиться. Девочка видела, как обугливалась их кожа. Затем она схватилась за нож, прибивший её к стене.

Можно сказать, ей повезло, потому что плечо оказалось не задето. Но она обожглась о клинок, когда вытаскивала нож из древесины. Приземлившись, девочка выронила нож, который со звоном упал на каменный пол. Она хотела тотчас напасть на мертвецов, но не успела сделать и шага, как Бальтазар остановил её – одного взгляда его ледяных глаз оказалось достаточно. И так же, как прежде – на Арене Лютеции – он выглядел, словно падший ангел, но теперь Эмили поняла, что там она видела только часть его силы и мощи. Ибо только сейчас ангел по-настоящему расправил крылья.

Совершенно бесшумно Бальтазар пролетел над мертвецами, подняв меч, и внезапно свет из могилы полился на его клинок. Эмили боялась ослепнуть, так светло стало вокруг, только отвернуться она была не в силах. Этот свет пронизывал даже камни, из которых была построена церковь. Он пронизывал и Бальтазара, и мертвецов, и у неё самой было ощущение, что и её наполняет это вездесущее чистейшее сияние. Это было, как прежде, когда она окуналась в одну из историй своего отца, – так глубоко, что начинала верить, будто стала её частью, и затем самым сказочным образом возвращалась во внешний мир совсем другой, изменённой. Эмили видела, как мертвецы крутили головами, их глаза были широко раскрыты, словно никогда прежде не видели они такого сияния. Их безупречные изумлённые лица напоминали лица детей.

Затем Бальтазар развернулся. Его магия выстрелила в оружие, и клинок поразил мертвецов без всяких усилий с его стороны, словно те были фигурами из пыли. Свет сжёг их тела, сверкнул в их глазах и утонул в них так же беззвучно, как камень, который падает в бездонный колодец. Мгновение стояли они и смотрели на Бальтазара, всё ещё с невысказанным удивлением на лицах. Затем их тела надломились и с шелестом золы рассыпались.