Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Одним промозглым днем, когда низкий и густой туман не позволил устроить охоту, сын позвал меня на конюшню, где нас ждал один из егерей епископа, Гуго.

– Епископ часто охотится, и в здешнем лесу Гуго кое-что нашел, – объяснил Люк и встревоженно добавил: – Матушка, тебе обязательно надо посмотреть на его находку.

Мое сердце гулко забилось.

Егерь, высокий и широкоплечий здоровяк, носил куртку из вываренной кожи с красным львом – гербом епископа – на груди. В руках Гуго держал еще одну кожаную куртку.

– Матушка, это отцовская! – воскликнул Люк. – Погляди, ты ведь помнишь?!

У меня задрожали колени. Куртка была очень похожа на ту, которую носили дворцовые возчики. На груди виднелась выцветшая королевская лилия. Я невольно протянула руку, но не могла заставить себя к ней прикоснуться.

– Где ты нашел эту куртку? – еле слышно спросила я.

Гуго покраснел и что-то смущенно пробормотал.

– Ты говорил, что снял ее с покойника, – напряженно произнес Люк.

– Да, – потупился егерь. – Мы гнали кабана, а гончая нашла труп под кустами в чаще. Похоже, он там спрятался, да так и помер. Дикие звери его обглодали, остался один скелет и одежда… волосы темно-русые…

Я побледнела, вышла из конюшни и без сил опустилась на ступеньку. Во рту у меня пересохло, в горле застрял ком.

– Ты нашел что-нибудь в куртке? – с трудом хрипела я. – Хоть что-нибудь?

– В карманах ничего не было. Похоже, его обворовали.

– Нет, вор взял бы и куртку, – возразил Люк и добавил осуждающе: – Ты же взял.

– Я взял ее из-за королевского символа, – обиженно ответил егерь. – Вору, может, помешали, а может, его ранили в драке. А со мной люди были, кто хочешь подтвердит, что с телом мы обошлись уважительно, не обобрали, взяли только куртку и сапоги. А потом похоронили и прочитали молитву. Вы говорите, что знаете, чья это куртка? А доказать сможете? Если нет, то я отнесу ее к распорядителю королевской охоты, меня еще и наградят.

– Погоди, – остановила его я. – Я зашила в подкладку медальон святого Христофора. Дай посмотреть.

Куртка отсырела и покрылась плесенью, но подкладка уцелела. Я ощупала кожу вокруг левой подмышки, и сердце мое екнуло: пальцы отыскали жесткую пластину.

– Дай мне нож, – попросила я дрожащим голосом.

Люк, хмуро закусив губу, протянул мне охотничий нож. Я осторожно распорола шов и извлекла на свет блестящий медальон.

– Вот, тут изъян в отливке, святой будто улыбается. – Я протянула сыну медальон, и Люк с трудом сдержал рыдания. – Это куртка моего мужа, Жан-Мишеля. Он был ранен после Азенкура, провел несколько месяцев в Аббевильском монастыре и ушел оттуда один, направляясь к Руану. Так и пропал без вести, вот уже два года. А где вы его нашли?

– В Нёшательском лесу, на дороге от Аббевиля к Руану. – Егерь со вздохом перекрестился.

– Спасибо, – кивнула я. – Вот оно как… Я позабочусь, чтобы вас наградили.

– Куртку я заберу! – воскликнул Люк. – И обязательно схожу на могилу отца.

– Вот в следующий раз выедем на охоту, я тебя туда отведу, – согласился Гуго. – А куртка твоя по праву. Но сначала надо сходить к распорядителю охоты и сообщить о смерти королевского слуги.

– Наконец-то мы сможем помолиться за упокой души бедного Жан-Мишеля, – печально улыбнулась я. – Гуго, ты сделал для нас доброе дело.

Я крепко прижала Люка к себе, но он вырвался из моих объятий и отвернулся, чтобы скрыть слезы.

Люк отыскал могилу Жан-Мишеля и зарыл там медальон святого Христофора.

– Отец похоронен в очень красивом месте, вам бы понравилось, – рассказал он нам с Алисией. – Могилу вырыли под большим дубом, глубоко, чтобы звери не добрались. Я прочел заупокойную молитву, только не по латыни, а так, как матушка учила.

Я ласково улыбнулась, ощутив прилив нежности к сыну.

– Вот и славно. Молитву отец услышит и поймет. Ему есть чем гордиться, вон какого сына вырастил. И хоть лежит он в неосвященной земле, место ему понравилось бы. Все сделано по правилам.

В середине января пришло сокрушительное известие о том, что англичане взяли Руан. Пережив шесть месяцев осады и не дождавшись помощи ни от дофина, ни от герцога Бургундского, охваченный болезнями город сдался. Нормандия окончательно отошла во власть Англии. Толпы беженцев стекались в Понтуаз, спасаясь от английских солдат, отмечающих победу насилием и грабежами. Король Генрих оставил руанский гарнизон и повел свою армию вверх по Сене, захватывая по пути города и замки, пока не остановился в Манте – в дневном переходе от Понтуаза и всего в двух днях пути от Парижа.

– Боже милостивый, я в отчаянии! – вскричала Катрин, вернувшись к себе в опочивальню. – Думаешь, герцог Бургундский бросит войско, чтобы противостоять Генриху и не дать ему осадить Париж? Как бы не так! Он теперь утверждает, что горит желанием защитить короля от англичан, и поэтому все мы должны переехать в Труа, подальше от опасности! – Она раздраженно стукнула кулаком по столу. – Так что собирай сундуки, Метта, мы бежим в Труа. Кстати, это далеко? Напомни мне проверить по карте. Господи, спаси нас и сохрани! Если хоть кто-нибудь не выступит против Генриха, то еще до Пасхи он будет коронован в Париже!

Екатерина показала мне карту, позаимствованную в библиотеке епископа, и вместе мы отметили дорогу от Бове до города Труа, знаменитого своими ярмарками и разбогатевшего за столетия торговли. Наш путь лежал на юго-восток, оставляя Париж далеко в стороне, а останавливаться мы должны были во владениях, все еще верных короне, в том числе в королевском аббатстве Сен-Дени, в Венсеннском замке – месте рождения Карла – и в Бри-Комт-Робер, собственном замке дьявола-герцога. А кто знал тайные ходы этого замка лучше хозяина?

– Там я не смогу чувствовать себя в безопасности, как здесь, в Бове или в королевских имениях Сен-Дени и Венсенне… – со страхом призналась Екатерина и тут же, желая подавить растущую панику, сменила тему: – Королева в бешенстве, потому что Мелён… – Екатерина указала тщательно нарисованную башенку у излучины Сены, – …потому что он захвачен армией Карла. – В ее глазах стояли слезы. – Вероятно, Карл сейчас там, так близко… А я не могу с ним встретиться!

От Екатерины Французской

Карлу, дофину Вьеннскому

Возлюбленный брат мой!

В эту ночь мы останавливаемся в замке герцога Бургундского Бри-Комт-Робер, менее чем в дне пути от Мелёна. Я уверена, что вы здесь, так близко, но я не могу приехать к вам, чтобы заручиться вашей помощью.

Ах, почему Господь заставляет меня терпеть эту непереносимую муку!

Дьявол-герцог снова явился ко мне в опочивальню; проник подобно черному призраку, в своем самом зловещем виде, просочился мерзким сгустком грязи, хотя у дверей стоит стража. Скольким он угрожал, скольких вынудил смотреть в другую сторону? Почему не вмешивается моя мать? Наверняка она не знает, что происходит, потому что поет дифирамбы герцогу и сажает его о свою правую руку, на то место, которое должен занимать наш отец.