Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Собрались 16 делегатов от большевиков. Среди них были два агента российских спецслужб – Роман Малиновский и бывший каприец Романов (Аля Алексинский). Два делегата от меньшевиков-партийцев: «от Киева – держался архикорректно и шел в общем вместе. От Екатеринослава – держался архисклочно…»602. Делегаты конституировали себя в качестве VI Всероссийской конференции РСДРП, «верховного органа партии, обязанного создать правомочные центральные учреждения и помочь повсюду восстановлению партийных организаций и партийной работы»603.

Воронскому происходившее казалось сюрреалистичным: «При открытии конференции Ленин с особым упорством настаивал, чтобы мы объявили ее всероссийской с правом избрания Центрального Комитета и Центрального Органа. Это означало, что все остальные социал-демократические группы и направления исключаются из партии, конференции присваиваются функции съезда. И мы, двадцать делегатов, являемся единственными подлинными представителями революционных рабочих России… С первого взгляда наше решение казалось узурпаторским и безумным. Из отчетов и докладов было видно, что мы представляем небольшие, разрозненные, почти не связанные друг с другом подпольные группы и кружки. Даже в таких городах, как Одесса, Киев, Николаев, Саратов, Екатеринослав, наши организации насчитывали тридцать, сорок, изредка пятьдесят человек. У нас не было ни открытых газет, ни денег, нам не хватало работников, у нас отсутствовала интеллигенция. Против нас стояла косная, казавшаяся победоносной, сила самовластья. Против нас боролись тогда все буржуазно-помещичьи партии. Нас не признавали такие марксисты, как Плеханов, Аксельрод, Мартов. Мы шли наперекор всем нелегальным партиям. Социалисты других стран считали нас ничтожной кучкой сектантов. И мы брали на себя смелость объявить, что мы – единственный верный оплот грядущей революции… Мы шли покорять мир, двадцать делегатов, имея пока лишь мужественность, уверенность и Ленина»604.

Конференция конституировала явочным порядком РСДРП (большевиков). Вновь избранный ЦК составили Ленин, Голощекин, Зиновьев, Орджоникидзе, Сурен Спандарян, Виктор (Ордынский), Роман Малиновский. На состоявшемся позднее пленуме ЦК в его состав были кооптированы Сталин, в очередной раз отбывавший ссылку, и Белостоцкий (позднее к ним добавились еще Григорий Петровский и Яков Свердлов).

Свою оценку Пражской конференции Ленин дал в письме Горькому: «Наконец удалось – вопреки ликвидаторской сволочи – возродить партию и ее Центральный комитет. Надеюсь, Вы порадуетесь этому вместе с нами». Шкловскому Ленин объяснял диспозицию: «С ликвидаторами мы порвали, партия порвала. Пусть попробуют создать иную РСДРП с ликвидаторами! Смеху достойно. Фракция думская с.-д. прямо ни за нас, ни за тех… Все приняли резолюцию протеста против конференции (и плехановцы, и голосовцы, и впередовцы, и примиренцы, и tuttiquanti [3]), и еще что-то вроде исключения меня из Межд. Соц. бюро… Разумеется, все это смеху достойно».

Естественно, что остальные социал-демократы не признали правомочности Пражской конференции и на собственном форуме, который прошел в августе под председательством Троцкого в Вене, осудили ее как «ленинский переворот» и оформили свой «августовский блок». Ленин, в свою очередь, не признал «конференцию ликвидаторов», которая, по его мнению, «ни в коем случае не была конференцией русских партийных организаций. Русские рабочие центры на этой конференции вообще не были представлены».

Возмущенному раскольнической деятельностью Ленина секретарю II Интернационала Гюисмансу Ленин отвечал: «Насколько легко голосовать за ругательные резолюции в Париже, настолько же трудно совершить что-нибудь реальное в России. И уж конечно не Парижу, Вене и т. д. принадлежит право говорить от имени России… Для того чтобы установить наличие раскола, надо установить существование двух – по меньшей мере! – Центральных комитетов в России. Пока этого нет».

Большевики взялись за претворение решений Пражской конференции в жизнь. В России этим занялось впервые созданное Русское бюро ЦК в составе Сталина, Орджоникидзе, Спандаряна, Голощекина и Елены Стасовой. Ленин же из Праги отправился в Лейпциг на совещание с депутатами Думы Полетаевым и Шуркановым. Последний, кстати, тоже работал на Департамент полиции. Войну Ленин вел тогда с редакцией «Звезды», которая никак не хотела с необходимой ему жесткостью вести борьбу с ликвидаторством. И подвигал депутатов к изданию новой – уже чисто большевистской газеты. Те согласились попробовать.

Из Лейпцига – в Берлин, ругаться с «держателями» о возвращении денег. Безрезультатно. «Уехав из Берлина, Владимир Ильич решил предъявить Каутскому иск и взыскать с него деньги судом»605606, – подтверждал Адоратский. А в Бюро ЦК Ленин написал: «Насчет денег пора перестать наивничать с немцами. Там Троцкий теперь царит и ведет бешеную борьбу. Обязательно пришлите мандат вести дело судом, иначе ничего не получить».

Ленин 28 марта интересовался у Орджоникидзе, Спандаряна и Стасовой судьбой Сталина: «От Ивановича ничего. Что он? Где он? Как он? Дьявольски необходим легальный человек в Питере или около Питера, ибо там дела плохи. Война бешеная и трудная. У нас ни информации, ни руководства, ни надзора за газетой»607. Сталин тогда в очередной раз совершил побег и занялся организацией партийной печати.

«Звезда» продолжала выходить еженедельно, редакционную работу вели Николай Батурин (Замятин), Константин Еремеев и Ольминский. В начале 1912 года в «Звезде» появился новый сотрудник – Вячеслав Михайлович Скрябин, который войдет в историю как Молотов. Он был выходцем из мещанско-купеческой семьи, исконно жившей в Вятской губернии. Не успел закончить обучение в Казанском реальном училище и был арестован в составе студенческой марксистской группы, куда входили и его приятели Виктор Тихомирнов и Александр Аросев. Скрябин отбыл ссылку в Вологодской губернии, где окончил курс реального училища, а затем поступил на экономическое отделение Петербургского политехнического института. Уже первокурсником он оказался на журналистской и редакторской работе в «Звезде». Борис Бажанов, который позднее работал помощником и Молотова, и Сталина, писал, что Тихомирнов «жертвует очень большую сумму денег партии, что позволило издание “Правды”, а Молотова произвело в секретари редакции “Правды”, так как возможность издания пришла через него»608. Тихомирнову, рассказывал мне дед, пришлось продать один из унаследованных им от отца домов, выручив и пожертвовав на газеты 3 тыс. рублей.

1912 год ознаменовался резким подъемом забастовочной активности в России. Сильным толчком для развертывания протестов стало убийство в апреле 150 рабочих (еще 250 были ранены) на золотых приисках английской компании Лена Голдфилдс. Ленин обнаружил «в России революционный подъем, не какой-либо, а именно революционный»609.

Политический всплеск, вызванный Ленским расстрелом, стал тем фоном, на котором завершалась подготовка к выпуску «Правды». «Это было в середине апреля 1912 года, – вспоминал Сталин, – вечером, на квартире у тов. Полетаева, где двое депутатов Думы (Покровский и Полетаев), двое литераторов (Ольминский и Батурин) и я, член ЦК (я, как нелегал, сидел в «бесте» у «неприкосновенного» Полетаева), договорились о платформе “Правды” и составили первый номер газеты…»610. Были арендованы под редакцию три комнаты в доме № 37 по Николаевской улице. О печатании газеты договорились с типографией черносотенной «Земщины» на Ивановской улице. В день выхода первого номера газеты – 22 апреля – Сталин был арестован по наводке Малиновского и после нескольких месяцев заключения в тюрьме сослан на три года в Нарымский край.