Хроника смертельной весны - Юлия Терехова

— Bienvenue à Paris[181]. — услышал он низкий голос. — Как поживаешь, майор?

Твою мать! Виктор дернулся, но понял, что его левое запястье пристегнуто наручником к спинке кровати. Горло же продолжала обжигать сталь ножа.

— Какого черта ты сюда приперся?

— Тебе по пунктам изложить? — Глинский старался сохранять хоть видимость спокойствия. — Отстегни меня, и я представлю тебе подробный отчет.

— Ну уж нет, — Рыков щелкнул выключателем бра над кроватью. — Не дергайся, майор — убивать тебя в мои планы не входит. Просто хочу расставить все точки над «і».

— Значит, я был прав, и Королева тебя покрывает, — произнес Виктор, с трудом скрывая злость. — Хороша прима, нечего сказать.

— Анну не трожь, — процедил Олег. — Она ничего не знает.

— Ну да, а что ты в Париже — чистое совпадение.

— Как ни странно, ты прав, — Рыков убрал нож и встал с кровати. — Итак, веди себя хорошо и никто не пострадает. Я, кстати, вопрос тебе задал. Какого хрена ты здесь делаешь?

— В отпуск приехал, — усмехнулся Глинский.

— В отпуск, значит? Достопримечательности осматриваешь? Ну, и как тебе?

— Мулен Руж — отстой.

— Ты ж там не был, откуда тебе знать?

— Все равно — отстой.

— Окей, поверю на слово. Я сам там не был. Занят делами.

Некоторое время они пристально друг друга рассматривали — Рыков — с искренним любопытством, Виктор — с неукротимой ненавистью.

— Ты сейчас мне дырку на лбу прожжешь, — хмыкнул Рыков. — Чего уставился?

— Поехали в Москву. Хватит уже, набегался на свободе. Пора и честь знать.

Олег запрокинул голову и расхохотался: — Это я на свободе бегаю?! Майор, ты не знаешь, о чем говоришь. Заключенный в камере смертников может считаться более свободным, чем я. Можешь быть доволен.

— Я — доволен? — скрипнул зубами Глинский. — Я буду доволен только, когда увижу тебя за решеткой.

— В этом я тебе не помощник. Но если ты хочешь меня о чем-то спросить — валяй. А потом ответишь на пару моих вопросов. Quid pro quo[182].

— Ага, щас. Размечтался. Можешь меня убить…

— Зачем? Ты стал хорошим мужем Алике и прекрасным отцом Максиму. Такого горя я им не доставлю.

— Ты, урод! — зарычал Глинский. — Да как у тебя язык поворачивается! Вон отсюда. Не буду я отвечать на твои долбанные вопросы. И твои ответы меня не интересуют, лживая ты тварь.

— Так я пошел? Можешь позвонить портье, милая девочка придет и тебя освободит. Но тогда ты меня больше никогда не найдешь и ничего обо мне не узнаешь. Но ведь тебя гложет любопытство, не так ли? Тебе же до смерти хочется узнать, как я выплыл из лужи крови в подвале моего коттеджа в Серебряном бору.

— Мне плевать.

— Врешь. Было б тебе плевать, сидел бы ты сейчас в своем кабинете на Петровке, а не лежал пристегнутый наручниками в парижском отеле, словно в ожидании дом инатрикс[183]. Не желаешь, кстати? Здесь можно заказать. Недорого.

— Да пошел ты!

— Ладно, не обижайся. Итак, что ты хочешь знать?

— Я не за информацией сюда приехал.

— Ну не мог же ты на полном серьезе надеяться, что я позволю тебе меня арестовать и увезти в Москву? Ты ж не наивный дурачок, майор. Мы сейчас с тобой разговариваем лишь потому, что я этого захотел. Я, а не ты. Как только мне надоест, уйду. Итак, чем могу быть полезен?

— Зачем ты убил Александра Гаврилова? — внезапно выпалил Виктор и осекся, увидев, как окаменело лицо его врага.

— Что?! — спустя мгновение хрипло переспросил тот. — Сашка убит? Когда?

Виктор понимал — если б Гаврилова убил Рыков, то скрывать бы не стал. И его реакция говорила сама за себя — стройная версия Виктора лопнула. Это было неожиданностью.

— Так это не ты? — на всякий случай уточнил майор. — Черт.

— Сашка убит, — прошептал Олег в растерянности. — У какой твари поднялась на него рука?

— Я думал, у тебя.

— Чтобы я — Сашку?! — прорычал Олег. — Я жив только благодаря ему.

— Когда тебя это останавливало? — сухо заметил майор. — Тебе Оксану Кияшко припомнить?

Рыков, казалось, его не слышал: — Убью ту тварь, которая это сделала. Как его убили?

Виктор рассказал, не скрывая подробностей.

— Как, как зовут хозяина коттеджа? — прищурился Олег. — Грушин?

— Он не при чем, — покачал головой Виктор.

— Ты ошибаешься, — возразил Рыков. — Копни поглубже. Мне эта фамилия знакома.

— Откуда? Какие у тебя с ним дела?

— Какие у меня могут быть дела с этим вором? Но в прошлом…

— В чьем прошлом?

— В его прошлом. Грушин был директором химического завода. И несколько лет назад на том заводе произошел взрыв. Погибло около сотни людей, примерно столько же остались инвалидами.

— И что? Не улавливаю связи. В каком, говоришь, городе?..

Майор почти не удивился, услышав название сибирского городка, откуда родом были сестры Топильские. Градообразующее предприятие взлетело на воздух, погубив массу народа и отравив фенолом все вокруг на долгие годы. Виктор смутно припоминал — завели уголовное дело, в результате которого получили сроки главный технолог, главный инженер, еще несколько человек — но не директор — Грушин Вадим Иванович. Напротив, он заработал благодарность за ликвидацию последствий аварии, несравненный кризис менеджмент и был назначен губернатором края.

— Месяц назад убили его жену.

— Вот как? Наверняка есть связь.

— Она из того самого города. И ее сестра пострадала в результате той самой аварии.

— Вот тебе и связь.

— Совпадение.

— Ну конечно! — Олег рассмеялся. — Ты сам-то, полицай, веришь в подобные совпадения? Говорю — копни поглубже. Но учти, если я первым найду того, кто убил Сашку и Ясмин — убью. И убивать буду долго.

Рыков произнес это так буднично и спокойно, будто речь шла о поимке карманного вора. Но Виктор не сомневался ни минуты — он приведет свою угрозу в исполнение.

— Куда делся Кортес? — без всякого перехода рявкнул Глинский. Рыков вздернул светлые брови: