Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

хочешь домой, докажи, что ты готов, — потребовал брат. Артемий, обиженный, рухнул в койку и уткнулся лицом в подушку. Ян придвинул стул к кровати и сел рядом. — Тёма. Мы всегда будем рядом, несмотря ни на что, — осторожно продолжил мужчина, решив, что в таком уязвимом состоянии он будет слушать особенно внимательно. Артемий выпустил сухую слезу несогласия.

— Ненавижу вас всех. Только и ждёте, чтоб я подох.

— Ещё одно оскорбление, и я уйду, — строго сказал Ян. Тёма испугался и переменился в лице, пустился в обвинения:

— Ты ни разу не зашёл!

— А ты меня ждал?

— Нет, — выплюнул старший брат и спрятал голову под одеялом. Его молчаливого бунта хватило на две минуты. Он вынырнул из-под душного покрывала и недовольно признал: — Ждал. Скучал вообще-то. Знаю, в детстве мы не ладили, — Артемий попытался улыбнуться. — Думаю, ты помнишь все подзатыльники и пощёчины лучше меня.

— Помню, — улыбнулся Ян, — но не держу на тебя ни капли зла. Тебя я любил сильнее всех, даже больше матери. Я всё понимал.

Тёма не смог остановить первую слезу, но сумел воздержаться от следующей.

— Я ненавидел мать, а ты не переставал защищать её. Меня это раздражало. Прости меня за это. Прости за всё. В жизни бы не подумал, что из петли меня будешь вытаскивать ты; логичнее было тебе меня и повесить. Я был жестоким ребёнком. Раньше думал, нам с нашей наследственностью лучше не заводить детей, но, знаешь, я рад, что у вас родилась Алиса. Дело не только в генах, ещё в воспитании. Вы хорошие родители. А вот из моих детей выросла бы копия меня. Никому не пожелал бы такого. А тебе спасибо за терпение, и знай, что я… чёрт! Я, ну, ты знаешь… никогда не произносил это вслух…

— Необязательно, — Ян горячо обнял брата. — Я тоже люблю тебя. Пойдём за вещами.

***

До лечебницы Артемия не заставить было прийти к супруге на могилу. Он отпирался до последнего, объясняя, что «Риты на кладбище нет; там лежит чья-то мёртвая туша, размалёванная гуашью и одетая так, как одевалась при жизни Марго. А моя жена, — Тёма прикладывал ладонь к груди и заявлял, — она здесь, со мной. Не вижу смысла навещать бездушный манекен». Но как только мужчина добрался до дома, увидел родных, провёл ночь в одинокой спальне, рассмотрел их свадебные фотографии в рамках, потёрся щекой о её шёлковое платье, висевшее в шкафу, его самого потянуло на кладбище, чтобы попросить прощения и попрощаться с её великолепным образом.

Тёме почудилось, будто на него кто-то набросился и длинной ядовитой иглой уколол в самое сердце: то было надгробие с фотографией Маргариты, выглянувшее из-за замёрзшего куста шиповника. Он не видел лица жены уже три месяца. Мужчина рухнул на колени и схватился за волосы; слёзы текли по щекам, оставляя жгучие следы отчаяния.

— Рита, это же моя Рита…

Он вслух проклинал себя и весь мир, гневался, просил у могилы прощения и в исступлении целовал пыльный гранит. Поднялся ветер, разогнавший кислые серые облака и принёсший им на замену тяжёлые тучи. Артемий ждал ливня, но вместо дождя его поприветствовало огромное шафрановое солнце, блиставшее на тёмном небе так ярко, что у мужчины заболели глаза.

— Погода в Петербурге — это, пожалуй, самое невероятное, что мне когда-либо доводилось видеть, — горько усмехнулся Артемий, уже привыкший за три месяца одиночества разговаривать вслух сам с собой.

— Что правда, то правда, — хихикнул кто-то у самого его уха. Голос был до боли знакомым.

Артемий бросил взгляд на гранитную плиту и разинул рот в изумлении. С ним говорила сама Рита; точнее, её изображение на надгробии.

— Что с тобой? Я так плохо выгляжу? — обиженная девушка схватилась за причёску. — Я перекрасилась в «богатый медный». Думала, тебе понравится. Надо было в рыжий, так и знала!

Тёма всё наблюдал за ней, боясь малейшим звуком или действием спугнуть прекрасное видение.

— Не бойся, я никуда не уйду, — успокоила Марго, — могу даже придвинуться к тебе поближе, если не возражаешь.

Внезапно на фотографии показались её руки, девушка взялась за край снимка и вылезла наружу. По мере приближения к Тёме она увеличивалась в размерах и в конце концов стала обыкновенного человеческого роста. Её кожа была чуть бледнее обычного, но, присмотревшись, Тёма понял, что она слегка прозрачная. Карие глаза горели ярче огня.

— Я не верю в загробную жизнь! — просипел Артемий, будучи не в силах больше молчать.

— Я тоже.

— Тогда что это?!

Рита легко пожала плечами:

— Полагаю, свидание.

— Я… Я ведь схожу с ума, да?

— Определённо! — бодро ответила Рита.

Тёма расхохотался.

— Интересные ощущения, — весело сказал он.

Рита улыбалась всё загадочнее.

— Здорово, что ты пришёл, я давно тебя тут жду. Я уж подумала, вдруг ты решил, будто я умерла! А я всего лишь превратилась в ветер.

— В ветер? Это метафора? — Тёма запутался окончательно.

— Если дует сильный ветер, значит, я где-то рядом, понятно?

— Как тот, что давеча нагнал тучи?

— Именно так. Отныне я буду приходить к тебе в виде ветра.

— Теперь ясно, — Тёма сделал вид, будто ему в самом деле всё стало ясно.

— Поболтаем?

— Поболтаем.

Предприняли попытку. Сначала разговор не клеился, но стоило Тёме забыть о том, что Риты нет в живых, как тут же всё встало на свои места; они беседовали так, словно не было этой мучительной разлуки, словно никто не умирал и не страдал. Вскоре стемнело, и неприветливое кладбище стало потихоньку выпроваживать гостей. Через десять минут ворота должны были закрыться.

— Я ещё увижу тебя? — спросил Артемий, благоговейно сжимая её руку.

— Ты задаёшь своей жене очень глупые вопросы! Разумеется, увидишь. Помнишь, я говорила про ветер?

— Ветер — это другое, — омрачился мужчина, — я хочу видеть именно тебя.

Маргарита бросила голову на ладонь и стала думать.

— Думаю, это возможно, — проговорила она. — Но ты должен выполнить определённые условия. Я и сама хочу являться тебе в человеческом обличии, но в нём я очень уязвима. Я не выдержу, если вдруг застану тебя стоящим на табурете с просунутой в петлю шеей, не хочу смотреть на то, как ты гниёшь в кабаке с собутыльниками, как разочаровываешь Иру и ребят! — По мере того как повышался её голос, кожа Риты становилась всё прозрачнее; она словно таяла на глазах. — Мы обещали друг другу быть одним целым, и я не допущу, чтобы часть меня превращалась в безобразное животное. Мы должны держаться друг за друга до последнего, а не опускать руки после первой же неудачи.

— Тогда почему ты меня оставила? — взревел Тёма и тут