Перст судьбы - Марианна Владимировна Алферова

водил меня наверх всего один раз. Тогда-то он и показал мне полку, где лежали все тридцать два свитка с трудами Андреа Бемана.

– Ну что у вас, девочки? – спросил магистр Густав с улыбкой.

Он довольно часто улыбался, но улыбка его начисто была лишена тепла.

– Вот, Ада хочет что-то сказать, – выступила вперед Ирма.

– С удовольствием послушаю! – Густав опять улыбнулся.

– Вчера ночью я была на карнавале. – У меня мгновенно пересохло во рту, так что вторую часть фразы «была на карнавале» с трудом можно было разобрать.

– Ну, это весьма неосмотрительно для девочки твоего возраста, – заметил Густав снисходительно.

Он часто бывал снисходительным, но его снисходительность всегда казалась мне фальшивой.

– И я там встретила одного человека…

– Лурса, – поправила Ирма.

– Ну да, лурса… Его звали Витали… И я позволила ему…

– Поцеловать себя? – спросил Густав. – Милая Ада, целоваться с лурсом – большой грех. Лурсы – не люди. Это низшая раса, не способная жить самостоятельно. Мы даем им кров и примитивную работу, чтобы они не вымерли.

– Нет, нет! Я с ним не целовалась! – Я сморщилась как от боли. Мне в самом деле было больно. Боль унижения, ее ни с чем не сравнить. Да, да, я чувствовала себя униженной, раздавленной, но почему-то не сознавала за собой вины. – Я позволила ему сделать слепок с моего ключа от «калитки карнавала».

– Вот как! – Густав больше не улыбался. Лицо его окаменело, глаза сделались не холодными – ледяными. Холодными они были, когда Густав пребывал в хорошем настроении. – Но разве тебе неизвестно, что передавать кому-либо ключи запрещено? Что это верх легкомыслия!

– И теперь этот лурс сидит в «Колодце дьявола!» – выпалила я, чтобы быстрее закончить с пыткой.

– Витали в «Колодце дьявола»?! – Густав несколько раз растерянно моргнул, похоже, он не сразу поверил подобному известию.

Глаза его вдруг сверкнули. На дне их как будто мелькнул блеск двух голубых карнавальных огней – такие вчера жгли на Ратушной площади, когда я шла в сопровождении Витали назад, к замку.

Густав поднялся.

Черная мантия хлопнула складками, будто огромная птица взмахнула крыльями.

– Витали в «Колодце дьявола»?! – переспросил магистр, улыбка вновь раздвинула его тонкие губы. – Клянусь духом Андреа Бемана, на это стоит посмотреть.

Густав больше ничего не сказал и направился к двери. Ирма толкнула меня в спину: мол, иди!

Я поплелась за Густавом, Ирма замыкала шествие.

Магистр направился прямиком в черную комнату со стеклянной стеной.

О святой Иоанн, вращающий Колесо Судьбы! Сделай так, чтобы лурс сумел выбраться за то время, что я каялась перед Густавом! Чудо! Чудо! Что тебе стоит! Исправь то, что я натворила! Добрый, добрый святой Иоанн! Я молитвенно стиснула руки и едва ли не провыла свою кратенькую глупую молитву в голос.

Но пленник по-прежнему пребывал в каменном мешке. Теперь он пытался взобраться наверх по старинной кладке. И даже весьма преуспел в этом: поднялся уже футов на шесть. И немудрено: у лурсов отличные когти. Я вдруг вспомнила, что точно так же карабкался по стене Пират, и закусила губу, чтобы не зареветь.

– Неплохо, – сказал Густав, разглядывая пленника, как огромного паука в банке. – Возможно, этот парень сумеет добраться до самого верха. Но все усилия его пропадут втуне: ловушки так сконструированы, что изнутри лаз не открыть. Это никому не под силу, даже лурсу. Ну что ж, Виталиано, ты должен закончить свои дни так, как и должен был закончить, – в этом милом каменном мешке.

Густав назвал пленника полным именем, и тут я наконец вспомнила, что видела на титульном листе одной из книг в библиотеке надпись: «Виталиано. О природе языка лурсов».

Глава 4. Сорок восьмой день

Когда-то в «Колодец дьявола» угодил живший на кухне кот по кличке Пират. Разумеется, кот сам никак не мог свалиться в колодец: механизм ловушки не сработал бы под весом кошачьего тела. Падение Пирата устроил Гвидо. Каждый день он поднимался наверх и кидал на плиту колодца небольшой камень. Кот обожал разгуливать по коридору второго этажа. Наконец, в один несчастный для кота день, суммарный вес камней и кота заставил механизм сработать, и Пират ухнул вниз вместе с накиданными на плиту каменьями. Гвидо привел всех обитавших в замке детей в черную комнату посмотреть на попавшего в ловушку Пирата. Кот не разбился: как и положено коту, он приземлился на все четыре лапы и остался цел и невредим. Пленник сидел в колодце и беспомощно оглядывался. Франческо и Гвидо смеялись, растерянность кота им казалась забавной.

Ирма принялась стучать по стеклу. Пират рванул наверх по стене, лихо вскарабкался до самого лаза, но дальше пути не было. Ему пришлось спрыгнуть вниз. Его бессильная попытка была встречена новым взрывом смеха.

Потом пленник еще раза три или четыре пытался взобраться наверх, но всякий раз срывался. Обескураженный, он забился в угол, мы видели, как в полумраке колодца, освещенного лишь тусклым желтым фонариком, вспыхивают зеленым два круглых глаза.

Весь день мы бегали смотреть на пленника, а потом начисто забыли про Пирата. Вспомнили лишь дней через девять, пришли. Он все еще сидел там, в колодце. Страшно похудевший, с ввалившимися глазами, с остро выпирающим посреди спины позвоночником. Он сразу почувствовал наше присутствие, кинулся к стеклу, встал на задние лапы, принялся передними скрести по стеклу. Меня поразили его лапы – тонкие-тонкие, с неестественно большими подушечками и выпущенными когтями. И еще поразила его голова. От прежней огромной пушистой головы Пирата с роскошными щеками остался лишь широкий лоб – всю кошачью красу слизал голод, огромные круглые глаза превратились в узкие щелки. Поняв наконец, что его не собираются выпускать, кот уселся на пол и принялся вяло вылизывать ставшую неимоверно тощей заднюю ногу.

– Надо его освободить, – сказала я, – надо сказать Мастеру ключей!

– Никто живым не выходит из колодца, – веско заявил Гвидо.

– Но это же кот! Он-то в чем виноват!

– Ну и что?

– Помогите! – С визгом я рванулась из черной комнаты и в коридоре столкнулась с Арабеллой.

– Что ты тут орешь как резаная! – Старшая фрейлина ухватила меня за ворот платья.

– Пират! Пират свалился в «Колодец дьявола»! Пусть его выпустят!

Я принялась вырываться из цепких рук Арабеллы, но куда там! Держали меня крепко. Я лишь дергалась как марионетка на ниточке.

– Прекрати! – повысила голос Арабелла. – Веди себя прилично и сейчас же иди к себе в комнату.

– Но Пират там! Он там! Он умрет! Отпустите его!

Но ни Пирата, ни меня никто не собирался отпускать, Арабелла дотащила меня до спальни, втолкнула внутрь