Идеальная мать - Эйми Моллой

— Ну, Гвендолин Росс, та актриса, у нее еще ребенка похитили.

— Это когда?

— Ты что, газет не читаешь и телевизор не смотришь?

— Только спортивный канал.

Она не верила своим ушам. Он правда ничего не знал.

— А ты помнишь, что в тот вечер говорил с симпатичной женщиной у бара? А потом вы, кажется, вместе куда-то пропали.

Он наконец что-то сообразил:

— А-а-а, так это у нее ребенка похитили?

— Да, в ту ночь похитили ее сына по имени Мидас.

— Офигеть, я об этом слышал. Девчонки на работе все время про это говорят. Мидас. Как греческий бог, — он поставил пиво на стол и наклонился к ней, смеясь. — Обязательно завтра расскажу ребятам.

— А зачем? — заговорщически спросила Фрэнси. — Что им до этого?

— Это они меня подговорили.

Она посерьезнела:

— Подговорили?

— Ну да, заговорить, подкатить к ней, — он, казалось, растерялся. — Там на веранде была эта мамская группа.

— Да, помню.

— Ребята сказали, что дадут мне двадцать баксов, если я к одной из них подкачу. Ну, шутки ради, понимаешь. Типа, кто сможет закадрить сексуальную мамашу. Ну, я с ними поспорил, что смогу. Первая меня сразу отшила, я даже не успел предложить ей выпить, но потом была эта самая Уинни. Она была не против, — он ухмыльнулся. — Весьма не против.

Фрэнси отхлебнула из бокала. Она понимала, что нужно притормозить. Из-за вина в голове был сумбур:

— То есть до этого вы с ней не были знакомы?

— Неа, — усмехнулся он. — Зато после еще как познакомились.

Она выглянула на него из-под фальшивых ресниц и нежно проворковала:

— Я заинтригована.

Он молча смотрел на нее. Потом подцепил бретельку ее платья и стал наматывать на палец, отчего оно стало еще короче. Стали видны ее гладко выбритые бедра, которые блестели от персикового лосьона:

— Слушай, тебе правда интересно? Это просто безумная история.

Она усилием воли заставила себя кокетливо выговорить:

— Обожаю всякие безумства.

— Правда? Как докажешь, Вероника?

— Докажу?

— Ага. Давай так, могу тебе рассказать просто отличную историю.

— Давай.

— Но надо ее заслужить, — его лицо было совсем близко от нее. — Поцелуешь — расскажу.

Он прильнул к ней и прижался губами к ее рту, засунув язык ей в рот. Наконец он отстранился, оставив у нее во рту горький привкус пива: — Я ей купил выпить.

Фрэнси подняла брови, а потом нахмурилась:

— И что в этом безумного?

— Погоди, это только начало, — он провел пальцем по ее ключице. — Хочешь продолжения?

Она кивнула, тогда он скользнул рукой под ее платье, медленно разводя ей ноги. Она сжала бедра, чувствуя, что он дотронулся большим пальцем до ее трусов:

— Хочу, — глухо ответила она, не узнавая свой собственный голос.

— Я предложил ей пойти ко мне, — когда Арчи взял руку Фрэнси и положил себе между ног, один из рабочих посмотрел на них. Он водил ее рукой по джинсам туда-сюда, Фрэнси чувствовала, что у него началась эрекция.

— И что? Пошла она с тобой? — спросила она.

Он поцеловал ее. Когда поцелуй закончился, у нее помутилось в глазах. У него изо рта пахло пивом. На подбородке была колючая щетина. Она видела не его, не того мужчину, которого она называла Арчи, а своего учителя биологии мистера Колберна.

— К сожалению, нет. Она сказала, что ей нужно думать о ребенке. И ей это очень не нравилось.

Фрэнси растопырила пальцы, чувствуя, как под давлением ее ладони набухает плоть. Она закрыла глаза:

— Уинни это не нравилось?

— Ну да, — он оттянул ее трусы.

Она ощутила, что не может пошевелить руками, спину царапал колючий плед на кровати мистера Колберна. Она почувствовала, что хочет закричать, но она не могла.

— Она сказала, что только этого ей и хочется — пойти ко мне. Оседлать меня. — Ее рука на его джинсах двигалась все быстрее. — Что ее достало сидеть дома. Достало все время думать о ребенке.

— Так и сказала? Что ее достал ребенок? — шепнула она ему на ухо.

— Типа того. Мы заперлись в туалете. Я в нее просто вцепился. Это было что-то. Попросил хотя бы сразу не уходить, сказал, что куплю ей еще выпить.

— А она?

— А она стала орать на меня. Сказала, что у нее куча дел. И вообще, что она не такая. Сказала, что она типа хорошая мать, — она почувствовала у шеи его частое дыхание, в его теле росло напряжение. — Я на все был готов, лишь бы она пошла ко мне. Лишь бы затащить ее в постель, швырнуть ее на кровать. Содрать с нее платье, — он убрал руку из-под платья Фрэнси и, сжав ее запястье, прижал ее ладонь к своим джинсам, двигая ей все быстрей и быстрей. Глаза его были закрыты, а рот открыт:

— О, Уинни была охрененно сексуальная.

Из его груди вырвался громкий гортанный стон. Фрэнси почувствовала, что в ее глазах стоят слезы.

А они смотрели на них. Те двое рабочих у бильярдного стола. Они стояли неподвижно, держа сбоку кии, словно вилы. Арчи, казалось, не заметил, что она плачет, он закинул голову и смотрел в потолок, облизывая губы.

— Ребенка похитили, ничего себе, — он покачал головой, сел и потянулся за пивом. — Очень надеюсь, что полицейские ее хорошенько допросят. Девка-то просто с катушек съехала.

Нэлл сидела в «Споте» за столиком у окна, в руках у нее остывала кружка с черным чаем. Она смотрела вчерашние фотографии Беатрис, куча фото ее малюсеньких ручек, крошечных ножек, желтой, как сливочное масло, попки, такой сладкой, что ее хотелось съесть.

Нэлл снова взглянула на дверь, надеясь, что Колетт и Фрэнси скоро придут. Ей не терпелось забрать Беатрис из яслей. Она понимала, что это абсурд: сидеть и рассматривать ее фотографии и при этом платить чужим людям, чтобы те о ней заботились.

Нэлл подняла голову, увидела, что у столика стоит Колетт, и кинула телефон в сумку. Из слинга выглядывала Поппи. Глаза у Колетт были красные, на непривычно бледной коже четко выделялось кружево веснушек.

— У тебя все ок? — спросила Нэлл.

— Ты видела? — Колетт тяжело опустилась на стул напротив Нэлл. — Тело опознали.

Нэлл кивнула:

— Я на работе смотрела, в столовой. Там все, как один, пялились в телик. Я была уверена, что это окажется Мидас. С тех пор как ты вчера позвонила, я ни на секунду не сомневалась, что это он.

— Да, я тоже, — Колетт придвинулась к Нэлл поближе. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Мне по почте прислали…