Неприкасаемый - Сэм Мариано

кивает Картер. — Тебе не следует с ним тусоваться. Его скучность может передаться тебе.

— Я буду тусоваться с кем захочу, большое спасибо, — сообщаю я ему.

Он пожимает плечами. — Посмотрим. Мне не нравится, как он на тебя посмотрел.

— Это абсурд.

— Я знаю, что я видел, — отвечает Картер.

— Джеймс — пастор. Женатый пастор. Ты можешь расслабиться, он не хочет прижимать меня к своей кушетке и делать со мной все по-своему, он хочет спасти меня от плохого влияния, которое может захотеть делать такие вещи.

— В любом случае, он не похож на того, кто должен следить за твоей задницей, когда ты садишься в мою машину. А это выражение его лица, когда я поцеловал тебя? Это было не осуждение, это была зависть.

— Стоп, — говорю я, затыкая уши. — Перестань пытаться извратить все в моей жизни. Мне нужно кое-что, чтобы оставаться чистой, черт возьми.

— Люди нечисты, принцесса, — говорит он мне, качая головой, когда включает сигнал поворота. — Когда ты собираешься принять это?

18

Картер ковыряется в корзине с картофелем фри, стоящей между нами на столе, и слушает, как я рассказываю о тематических корзинах, которые мы собираемся сделать и продать с аукциона на церковной кухне в следующие выходные. Все это часть сбора средств — мы будем делать еду и корзины, люди будут покупать еду и разыгрывать лотерейные билеты для корзин, а все собранные деньги пойдут на то, чтобы помочь женщине и ее ребенку получить самое необходимое и новую одежду. Место для жизни.

Картер откидывается на спинку стула, качая головой. — Посмотри на себя, сияющий ореол. Ты, должно быть, пытаешься ослепить им кого-нибудь.

Я улыбаюсь ему, украв картошку. — Нет, но, может быть, я пытаюсь не отставать от всего того, что ты наносишь на него.

— Я запятнал твой ореол? — спрашивает он с нелепой невинностью. — Это совсем на меня не похоже.

— Сегодня я сидела в церкви и думала о том, что ты сделал со мной прошлой ночью на своем диване. Это самые отвлекающие факторы, которые у меня когда-либо были.

— Эх, часть взросления, — пренебрежительно говорит он. — Ты и твоя маленькая группа фанатиков Библии немного отстали в этом процессе, вот и все.

— Мы не фанатики Библии, — бормочу я.

— Грейс стукнула бы меня Библией в мгновение ока.

— Кто-то должен тебя чем-нибудь ударить, — парирую я.

Картер улыбается еще одной из тех улыбок, которые начинаются медленно и распространяются, вовлекая меня прямо в его озорство.

— Можно вопрос? — спрашиваю я.

Он хватает еще одну картошку. — Валяй.

— Это личное, — предупреждаю я его. — Мне просто интересно… со сколькими девушками ты был?

— Сколько у меня было секса на самом деле? Или это плюс девушки, которые меня отсосали, а я их не трахнул? — Мои глаза широко раскрыты, поэтому он не ждет моего ответа. — Знаешь что, давай просто начнем с первого числа.

— Значит, я не буду участвовать в этом подсчете, — заявляю я.

— Правильно. — Он делает паузу в раздумьях, просматривая в уме список и щелкая пальцами на руках. Я смотрю, как все 10 быстро изнашиваются, а потом он начинает сначала. Вот дерьмо.

Я хватаю свою диетическую колу и делаю глоток, глядя на его пальцы.

— Девятнадцать, — наконец говорит он.

— Девятнадцать, — повторяю я немного тупо.

— Подожди. — Он снова прокручивает счет, затем качает головой и хватает еще одну соленую картошку. — Двадцать. Я забыл Мелиссу. Это было на одну ночь. Все еще считается.

— Ух ты. Это… больше, чем на каждый год твоей жизни.

Пожимая плечами, он говорит: — Это растянулось на шесть лет. Это не так много. Могло быть намного больше, но футбол не дает мне скучать.

— Твой первый раз было 13?

Он кивает. — Два в этом году. Когда мне было 14, я встречался с 16-летним. Затем в 15 лет я стал немного активнее, в 16 лет я был довольно активен. Прошлый год был самым высоким. Не лучший год для свиданий с Эрикой; Я много трахался с ней.

Я морщусь. — Замечательно. Мне нравится это слышать.

— Эй, я думал, ты хочешь знать правду.

Неохотно кивая, я уверяю его: — Да. Я хочу. Я просто не в восторге от перспективы встречаться с серийным изменщиком.

— Я не серийный изменщик. Она была занозой в заднице. Я несколько раз пытался с ней расстаться, но она не отпускала. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Меня не собирались принуждать к отношениям, поэтому я делал все, что, черт возьми, хотел, и если она хотела продолжать сходить с ума, то ей придется с этим смириться. В противном случае она могла бы смириться с тем, что я не хочу быть с ней и могу заниматься своими делами.

— Как учительница, — предлагаю я.

— Да, это ее действительно разозлило. В любом случае, пока я честен с тобой, тебе не о чем беспокоиться. Честные мужчины не изменяют.

— А кто изменяет? — спрашиваю я, любопытствуя узнать его точку зрения.

— Ну, мужчины, которые не хотят быть в отношениях, очевидно. Плохие коммуникаторы или мужчины, слишком робкие, чтобы сказать женщине, чего они на самом деле хотят, — явно не то, с чем я борюсь. Из каждого правила есть исключения, но, как правило, изменщики — трусы, слабаки, нуждающиеся засранцы. Никто не стоит того, чтобы его не стало.

Его жестокое обращение с неверными мужчинами вызывает у меня облегченную улыбку. — О, хорошо. Я полагаю, ты не относишь себя ни одной из этих вещей?

— Нет, — говорит он, качая головой. — Я хочу манипулировать тобой, а не изменять тебя.

Думаю, с первым я справлюсь гораздо лучше, чем со вторым. За последнее я бы его на месте бросила, но поскольку он уже выразил свою позицию, не вижу смысла ее добавлять.

— Ты когда-нибудь спал со своей фанаткой? — Я спрашиваю его.

— Да.

Я немного напрягаюсь, но киваю, пытаясь оставаться на месте. — А теперь не будешь?

— Конечно нет. Это был бы паршивый способ завоевать твоё доверие, не так ли?

Он говорит правильные вещи, и мне хочется его поцеловать. Я воздержусь, так как мы на публике, но сейчас я