Неприкасаемый - Сэм Мариано

— Я полагаю, что твой идеальный партнер должен находить удовольствие в том, чтобы быть твоей игрушкой.

Склонив голову набок, он спрашивает: — Ты вызываешься добровольцем?

Я быстро качаю головой, чтобы развеять его заблуждения. — Нет. Мы просто разговариваем, и все. Я пытаюсь понять, что тебя интересует, каковы твои конкретные потребности, чтобы увидеть, может быть…

— Я уже согласился на что-нибудь, что могло бы помочь тебе?

Слабый след надежды, очевидный в его вопросе, вызывает сочувствие и заставляет меня задуматься. — Я так не думаю, но у меня еще даже не было нормального секса, поэтому я не могу быть уверена. Тот факт, что я сейчас здесь, после всего, что ты сделал со мной, заставляет меня думать, что я смогу с этим справиться. Однако все начинается не с секса. — Я поднимаю брови, сурово глядя на него. — Все начинается с построения доверия и отношений. Как и любые отношения. Я знаю, что у тебя их было не так много, но обычно перед сексом люди соединяются друг с другом как человеческие существа, создают свою эмоциональную привязанность, а секс происходит после.

Его нос морщится от преувеличенного равнодушия. — Это не совсем мой стиль.

— Ну, а это мой, — сообщаю я ему. — Доверие играет центральную роль в любых прочных отношениях, но особенно в таких, как эти. Если я собираюсь доверить кому-то беспрепятственный доступ к моему телу, я должна сначала доверить ему все остальное. Давай лучше узнаем друг друга и посмотрим, заинтересованы ли мы в этом.

— Но, зная то, что ты уже знаешь, ты могла бы быть заинтересованной? — он спрашивает.

Не знаю, имеет ли значение мое принятие, но эти проблески уязвимости заставляют меня думать, что да, поэтому я киваю. — Может быть.

Кивая головой, он говорит: — Интересно, — как будто проводит собственное исследование. — Думаю, я могу потерпеть.

— Как великодушно с твоей стороны, — легкомысленно говорю я.

Он улыбается мне. — Не так ли?

17

Большую часть недели я не боюсь ходить в церковь. Это не совсем мое дело, но Грейс там в своей стихии, и церковь, в которую мы ходим, хорошая. Они проводят большую работу с общественностью и предлагают множество возможностей для волонтеров. Все это наполняет чашу Грейс, и когда ты любишь кого-то, иногда ты делаешь что-то для него, чтобы сделать его счастливым, наполнить его. Не то чтобы мне это не нравилось, и в любом случае я бы не стала делать что-то лучше со своим временем.

Однако эта неделя отличается. На этой неделе Грейс избегает моего взгляда, и когда я мечтаю, пока пастор говорит, мои мысли возвращаются к прошлой ночи. К кушетке Картера Махони, прижатого его сильным телом, его рот претендует на мой, его рука засунута мне под джинсы. После всех моих тренировок, чтобы вытащить его из неблагополучного места, он убедил меня, что то, что мы еще не готовы к сексу, не означает, что мы не можем дурачиться. Он сказал мне, что хочет заставить меня кончить снова, сказал, что он должен мне один раз, когда я в первый раз взяла его, он не вернул услугу.

Итак, пока мой пастор говорит о грехе и искушении, в моей голове всплывают воспоминания о том, как я стонала имя Картера, мои глаза были закрыты, мое тело корчилось, а его пальцы отправляли меня в какое-то волшебное место.

Сидя на церковной скамье с этими воспоминаниями, проносящимися в моей голове, я краснею и чувствую себя неловко. Я разглаживаю складку на юбке, пытаясь изгнать эти мысли хотя бы до того момента, пока не покину это здание.

Когда служба заканчивается, я достаю телефон, чтобы проверить. Есть сообщение от Картера, в котором он спрашивает, чем я занимаюсь сегодня днем.

— Застряла в церкви, — пишу я ему. — Сегодня у нас собрание молодежной группы, у нас есть новый проект, и мы пытаемся организовать его быстро, чтобы вместе собрать средства.

— За что?

— Эта женщина и ее ребенок остановились у пастора и его жены, потому что у них дома случился пожар. Это уничтожило все их вещи, и им негде жить, поэтому мы собираемся собрать средства, чтобы помочь ей снова встать на ноги.

— Разве ты не ангел? — отвечает он.

Я практически слышу сарказм даже в тексте. — Нисколько, — отвечаю я. — Не обязательно быть ангелом, чтобы помогать людям.

— Когда это закончится? Как насчет того, чтобы встретиться за ланчем, и ты мне все расскажешь.

Я так привыкла говорить ему «нет», что кладу большие пальцы на клавиатуру, готовясь извиниться и сказать оправдение, прежде чем понимаю, что у меня его нет, и мне не нужно его придумывать. Если я собираюсь дать парню шанс, обед — хорошее начало.

— Хорошо, — отвечаю я вместо этого.

— Зои.

Голос передо мной вырывает меня из моего текстового разговора. Я краснею, видя дружелюбное, улыбающееся лицо молодежного пастора Джеймса. Я кладу телефон обратно в сумочку и улыбаюсь ему. — Доброе утро, пастор.

Глядя в холл, он говорит: — Я видел, как сегодня Грейс направлялась в молодежную группу без тебя.

— Да? — Должно быть, я пропустила ее уход, пока писала смс. — Ну, ты же знаешь Грейс, всегда стремящуюся и желающую увидеть, чем она может помочь.

Кивая головой, он говорит: — Она хороша, эта Грейс.

— Это точно, — соглашаюсь я.

— Как дела, Зои? — спрашивает он с легким акцентом в вопросе.

— Я в порядке, — говорю я ему.

— Ты?

Я смотрю вниз на землю, чуть крепче сжимая в руках ручку сумочки. Черт возьми, Люк. Это должно быть потому, что Люк видел меня вчера.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что мы сплетничаем о тебе, потому что, уверяю тебя, это было вовсе не намеренно, но Люк признался мне, что у тебя были проблемы в школе с некоторыми детьми. Обзывают тебя и…

Я прервала его, кивая головой. — Да, на какое-то время, но я не думаю, что это произойдет больше.

Вместо того чтобы выглядеть успокоенным, он выглядит еще более озабоченным. — Потому что у тебя появились новые друзья?

Зная, что у него уже есть ответ, я отвечаю гробовым молчанием. Я точно знаю, что это такое, и я действительно не хочу этого слышать. Возможно, я не смогу убедительно доказать, что