Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

Как же тяжело было этим модницам чувствовать себя забытыми и оторванными от блистательной жизни столицы! И манерами своими, и одеждой они невыгодно отличались от петербургских красавиц. Пока сидели дома, вроде бы не чувствовали своей ущербности, но коли судьба забрасывала в Петербург, то тут-то и становилось очевидно, как отстали от света, как нелепы и неэлегантны в своих нарядах. В 1770 году «Трутень» (№ 9) якобы от лица молоденькой ветреницы из какой-то губернии посвящал нас в ее переживания.

«…Батюшка покойник, скончавшись третьего года, избавил меня от ужасных хлопот и беспокойства. Ты удивишься, как я тебе скажу; у вас в Петербурге и в голову никому это не входило. Послушай, да не засмейся: уморишь, радость! Я принуждена была смотреть за курами, за гусями и деревенскими бабами — ха, ха, ха! Рассуди, радость, сносно ли благородной дворянке смотреть за эдакою подлостью… я знала только, как и когда хлеб сеют, когда садят капусту, огурцы, свеклу, горох, бобы и все то, что нужно знать дураку приказчику. Ужасное знание! А то, что делает нашу сестру совершенною, я не знала. По смерти батюшкиной приехала в Москву и увидела, что я была совершенная дура. Я не умела ни танцевать, ни одеваться и совсем не знала, что такое мода. Поверишь ли, мне стыдно признаться, я так была глупа, что по приезде только моем в Москву узнала, что я хороша! Рассуди теперь, как меня приняли московские щеголихи. Они с головы до ног меня засмеяли, и я три месяца принуждена была сидеть дома, чтобы только выучиться по моде одеваться. Ни день ни ночь не давала я себе покоя, но, сидя перед туалетом, надевала карнеты (чепчики), скидывала, опять надевала, разнообразно ломала глаза, кидала взгляды, румянилась, притиралась, налепливала мушки, училась различному употреблению опахала, смеялась, ходила, одевалась… и, словом, в три месяца все то научилась делать по моде. Мне кажется, ты удивляешься, как могла я в такое короткое время всему, да еще и сама, научиться. Я тебе это таинство открою: по счастию попалась мне одна французская мадам, которых у нас в Москве довольно. Она предложила мне свои услуги… и что она в состоянии сделать из меня самую модную щеголиху…»

Французские модистки и их лавки под названиями «Храм вкуса» или «Музей новинок» появились в России в екатерининские времена. Они снабжали модников самыми свежими, самыми изысканными товарами из Парижа. Иван Иванович Голиков (1735–1801), известный историк и археограф, автор знаменитого труда «Деяния Петра Великого», рассказывал об одной известной модистке, живущей в Москве в 1793 году, мадам де Биль.

«Из описи ее товаров видно, что оных у нее находилось на несколько сот тысяч рублей. Товары сии состояли из множества галантерейных вещей, суконных материй, чулок, перчаток, шляп… душистых вод, эссенций и проч. Улица, на которой был сей французский магазин, запиралась, так сказать, каретами, друг перед другом спешили раскупать товары и раскупили все за один год».

Те же предпринимательницы предлагали свои услуги по обучению молодых девиц некоторым наукам, а главным образом поведению и манерам. О таких «учительницах» узнавали через знакомых или из объявлений, которые француженки размещали в «Московских ведомостях». В одном из них некая: «Мадам де Мога… уведомляет, что если кто пожелает отдавать своих детей-девиц на се ее содержание… для обучения французскому языку и географии, то она тех желание не преминет удовольствовать; показывая при том благородные поступки… Живет на Мясницкой улице, в доме вдовы Карповой у Красных Ворот».

Не известно, насколько нужна была девицам география, но французский язык, а заодно и те советы, что могла дать опытная дама, пригодятся в любом случае.

Глава 2

От кафтанов до фраков

Хлопоты модного юношества о туалетах, а заодно и своем месте в обществе, которое добиться можно было, по их разумению, лишь благодаря внешнему лоску и модным манерам, оказывались столь же бесконечными, как и женские. Сатирическая литература середины и второй половины XVIII века всячески высмеивала жалкие их попытки стать значительными и респектабельными с помощью помад и модных безделиц. Маркиз Караччоли в «Модной книге» писал: «Прежде чинов можно было добиться умом и старанием, теперь этого не потребуется изрядно голову напудрить, иметь на платье несколько рядов кружев… несколько платков, всегда опрыскиваемых амбровою или лавендовою водою, и несколько прекрасных нововымышленных слов…»

Отечественные сатирические журналы «И то и сио» М. Д. Чулкова, «Адская почта» Ф. А. Эмина, «Смесь» и «Трутень» Н. И. Новикова и другие ядовито высмеивали наших модников, давая им обидные прозвища. Петиметрами называли светских щеголей, суетонами — суетных людей, придававшихся пустой светской жизни, а вертопрахами — легкомысленных и ветреных людей.

Все то, о чем так серьезно размышляли наши герои-модники, все, чему они посвящали большую часть своей жизни, подвергалось ироничной критике. Сатирический журнал «Вечерняя заря» в «Наставлении молодому Суетону» от 1782 года писал:

Когда ты, Суетон, во свет теперь вступаешь,

И благородным в нем почесться ты желаешь,

Коль хочешь жизнь свою по моде провождать:

Законы нужные ты должен наблюдать.

Не бывши просвещен нравоученьем модным,

Не можешь в публике казаться благородным,

Постой, остановись, помедли в свет вступать.

По моде ты чешись, по моде одевайся,

Румянься и белись, духами окропляйся,

Помадою тупей[20] душистою своей мажь,

Приборной, щегольской, имей ты экипаж…

Наряду с модной одеждой — модные манеры. Если юноша хотел зарекомендовать себя человеком значительным, то просто обязан был научиться с эдакой легкостью и непринужденностью «повертывать одну за другою две или три табакерки в руках своих, вынимать часы то английские, то парижские… Поправлять часто кружева и уметь хорошенько их выказывать, вынимать для показу карманный платок, намоченный благоуханными водами, и иметь вид всегда занятого человека».

Ему надлежало находиться в непрестанном движении, громко обращаться к собеседнику, вскакивать с кресел и бежать навстречу знакомым с тем только, чтобы задать вопрос об общем приятеле. В разговоре такие франты часто употребляли «нововымышленные» слова, несли полную околесицу, не к месту смеялись или, оборвав на полуслове разговор, заговаривали с другими и третьими. Считалось хорошим тоном волочиться не за одной, а сразу за несколькими дамами, постоянно менять свои симпатии, крутить по два-три романа и, вдруг внезапно порвав со всеми, таинственно заглядываться на какую-нибудь новую пассию.

Но попробуйте-ка при такой жизни обойтись без надлежащих средств. Промотав состояние родителей на увеселения, одежду, украшения