Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

Шпилька в виде цветков на стебельках-пружинках. Вторая половина XVIII века.

ЖЕМАННИЦЫ И ПЕТИМЕТРЫ (вторая половина XVIII века)

Глава 1

Юбки «пучатся» и расширяются… Мода на фижмы

Ушло в прошлое само воспоминание о теремной затворнической жизни девиц, ассамблеи с менуэтами, балы с полонезами, маскарады и заграничные путешествия вихрем подхватили слабую половину человечества и, окутав ароматами и облаком тончайшей пудры, помчали по свету. Сколько разорительных хлопот доставляло явление моды. Грациозно сидеть, стоять, умело тряхнуть своими надушенными локонами, надлежащим образом болеть, спать, говорить и любить было очень непросто.

Утренние заботы не только не изменились, но и умножились. Наши модницы уже давно научились элегантно отдыхать на софе от десятичасового ночного сна, неспешно проходить с постели до самовара. Откуда они привычно перемещались в уборную, где, как и раньше, два битых часа подвивали волосы, мазали их разными духами, пальчиками терли щеки белилами и румянами… и, «сделавшись красными словно петушиный гребень», налепляли несколько мушек, стягивались «снуровкою», взбивали фижмы или бочки и, разрядясь, чопорно выходили в гостиную. Там, подобрав юбки, садились, не смея более уже ворохнуться, чтобы, не дай бог, не нарушить своего великолепия.

Французская мода властвовала над умами и сердцами россиян. XVIII век для Франции стал веком философов, косметики, парфюмерии и Революции. Денис Иванович Фонвизин в письмах к графу Петру Александровичу Панину в 1778 году рассказывал: «Если что во Франции нашел я в цветущем состоянии, то, конечно, их фабрики и мануфактуры. Нет в свете нации, которая б имела такой изобретательный ум, как французы в художествах и ремеслах, до вкуса касающихся. Я хаживал к «marchandes des mod» (торговцам модных товаров. — фр.), как к артистам, и смотрел на уборы и наряды, как на прекрасные картины. Сие дарование природы послужило много к повреждению их нравов. Моды повсеместно переменяются: всякая женщина хочет наряжена быть по последней моде; мужья пришли в несостояние давать довольно денег женам на уборы; жены стали промышлять деньги, не беспокоя мужей своих, и Франция сделалась в одно время моделью вкуса и соблазном нравов во всей Европе. Нынешняя королева (Мария Антуанетта 1755–1793) страстно любит наряжаться. Прошлого года послала она свой портрет к матери, в котором велела написать себя разряженную по самой последней моде. Императрица (Мария Терезия 1717–1780) возвратила сей портрет при письме, в котором между прочим сии строчки находились: «Ваше приказание худо исполнено: вместо французской королевы, которую я надеялась увидеть на присланном портрете, я нашла в нем сходство с оперную актрисой. Должно быть тут вышла ошибка»».

Уследить за вечными капризами моды непросто. О новостях в платье, модных деталях и аксессуарах при дворе узнавали благодаря присланным из Парижа куклам — «Пандорам», которые представляли парадный и повседневный дворянский костюм. Куклы ежемесячно отправлялись из Парижа в Лондон, а оттуда во все столицы мира — «от Петербурга до Константинополя».

В 1751 году посол в Англии граф Чернышев заказал куклу в три фута ростом и к ней «платья всех сортов, каковые при всяких случаях здешние дамы носят и со всеми к ним принадлежностями». Изготовили три комплекта: «каковые английские женщины всякого звания, равномерно по своим достаткам токмо оттеняяся, носят», во время праздников и в публичных собраниях; когда бывают дома и «не в весьма чиновных визитах»; как и в гулянье, в каком они ездят верхом и бывают «в дорогах».

Жить по моде и разорительно и хлопотно, но тем не менее отстать от нее становилось довольно опасно, так можно навлечь на себя неудовольствие знакомых, да и всего общества, которое подобные небрежности не прощало.

Изменение уклада жизни русского дворянства, открытость домов, частые визиты друзей и соседей заставляли хозяев всегда быть начеку и выглядеть так, чтобы не вызвать замешательства у гостей. Между 11 часами утра и 3 часами дня могли «запросто» появиться визитеры: друзья, знакомые и даже малознакомые. Все это люди «своего круга», чьим мнением дорожили и осуждения и насмешек которых боялись. Увидев «неприбранного» хозяина или хозяйку, те могли решить, что пришли не вовремя, а хуже того, что ими пренебрегли.

Появилась необходимость в домашней одежде, простой, удобной, добротной и, главное, модной. В течение дня хозяйка дома несколько раз меняла платье. Утром до трех часов она сидела в своей гостиной в утреннем платье, в чепце блондовом или батистовом и занималась каким-нибудь рукодельем. Потом одевала обыкновенное домашнее, шитое по самой последней моде, но более скромное, чем выходное. Корсажи при этом не стягивали так туго, как при выходе, а для того, чтобы скрыть слабую шнуровку, носили дома большие шали-мантильи, косынки и недлинные пелерины с декоративным капюшоном.

Покрой основной женской одежды долгое время не менялся. Для всего XVIII века, за исключением последних нескольких лет, было характерно женское платье с тесно облегающим фигуру декольтированным корсажем и более или менее широкой юбкой. «Новости» касались цвета или рисунка материи, отделки платья, фасона рукавов, длины юбки, формы выреза корсажа и т. д. Эти изменения быстро распространялись среди ветреных красавиц, но так же быстро исчезали, уступая место новым маленьким изобретениям модисток.

Тон в модах, конечно, задавали первые лица государства. Самая известная щеголиха своего времени, императрица Елизавета Петровна, прославилась своим громадным, неправдоподобным количеством платьев в пятнадцать тысяч! Для нее выписывали из европейских магазинов самые дорогие ткани, роскошные кружева, сундуки с чулками и перчатками, короба с обувью, пуды тончайшей пудры, ароматических помад, благовонных эссенций и прочее. А когда какой-нибудь европейский купец привозил новые ткани, их в первую очередь показывали императрице. Если та или иная материя ей нравилась, она распоряжалась закупить ее целиком, чтобы, упаси бог, не встретить платье из нее же на придворной даме.

При этом, по словам В. О. Ключевского, Елизавета жила и царствовала в золоченой нищете — с одной стороны, ворохи дорогих туалетов, маскарады и балы, поражавшие ослепительным блеском и роскошью, с другой — теснота и убогая обстановка ее дворца, неряшливость, куча неоплаченных счетов. Французские галантерейные магазины иногда отказывались отпускать во дворец новомодные товары в кредит.

Красивая и стройная дочь Петра Алексеевича любила производить впечатление в обществе, обожала увеселения, прекрасно танцевала и любила наряды и драгоценности. Она страшно ревновала ко всем хорошеньким женщинам, особенно со вкусом