Лань Белая - Юлия Чибирева

Рядом с Яженом встали мать и отец.

– Держись, сын.

– Не робей, Яжен.

– Будь верен Крови и Земле. В твоей Крови – Сила Расы, в твоей Земле – прах Предков, – услышал он голос деда.

– Мы с тобой.

Их голоса звенели в ушах, дрожали в сердце. В руке оказался меч, а впереди появился темный рычащий зверь. От него несло запахом тины и гнилью. Юноша крепче сжал рукоять, расставил шире ноги и приготовился принять бой. Зверь наступал.

– Яжен, бейся!

– Яжен, враг!

– Яжен, бой!

Голосов было много, они слышались со всех сторон и не было возможности разобрать, кто кричит, кто зовёт. С большим трудом тряхнул головой, ещё, ещё раз, пока наваждение не закачалось, затуманилось и рассыпалось множеством отголосков. Его звали, но уже не во сне, наяву. На поляне кипел бой. Раяр двумя мечами отбивался от темных фигур, и их было много. Может быть, слишком много для него одного и даже для них двоих. Яжен вскочил, схватил лежащий рядом меч, и приготовился к бою. Сон продолжался. Стремительные атаки, резкие выпады, свист и треск… Костёр почти погас и полагаться приходилось только на тренировочный опыт и чутьё. Яжен сдерживал тяжёлое дыхание. Взмах, поворот, удар, один упал, поворот, ещё один… По его подсчётам, уже вся земля должна быть усыпана нападавшими, но под ногами пусто. В горле пересохло. Они бьются с тенями. Яжен приблизился к Раяру. Было видно, что он подустал, бились уже часа три-четыре. Начинало брезжить рассветом.

– Это тени… – обреченно прошептал Яжен.

– Да, – кивнул Раяр. – Уходить надо из леса, выносить из него Ставу. С рассветом легче будет. На солнце сила их иссякает.

Он бросал короткими фразами поручение, отражая удар за ударом.

– Слышал?

– Да, – Яжен не спешил покидать поле битвы.

– Делай!

– А ты?

– Попробую отвлечь.

Яжен кивнул. Он прорубил себе проход к навесу, подхватил на руки хрупкое девичье тельце и побежал к опушке, навстречу солнцу. Его хватали за ноги, царапали шею, лицо, руки обжигало пылающее жаром тело Ставы, но он продолжал бежать. Уже почти на коленях выполз на светлеющую полоску травы – границу леса и луга. Положил девушку на землю, встал над ней, сжимая из последних сил окровавленными руками рукоять отцовского меча.

Тени метались между ними и лесом. Но уже не нападали. Они потеряли человеческий образ, мельтешили бесформенными пятнами и шипели. Удалось. Яжен опустился на колени. Светлело. Слёзы подождут. Сперва убей врага, потом оплакивай павших.

Он встал, убедился, что уже достаточно хорошо видит лежащую на земле Ставу и первые лучи обласкивают её дрожащее тело. Перехватил покрепче оружие и направился обратно в лес. Меж стволов темнота. Низкие лапы елей задерживали спасительный свет. Под ними метались тени, шипели и порыкивали, потеряв свою жертву, но оживлялись и устремлялись следом за бегущим человеком. Яжен вернулся на стоянку. Раяра не было. Он должен быть где-то рядом, он обязан был продержаться…

И снова вспомнился наказ предков.

– Будь верен своим Братьям по Крови. Настоящая дружба познаётся только в бою. Стая Белых Волков стоит многотысячных армий чужеземцев.

– Раяр!

Крик заглушился, прыгнул мячиком и погас.

– Раяааар!

Яжен отошёл вглубь, отмахиваясь от слабеющих, мохнатых пятен. Вот и он. Раяр упирался в толстый ствол старой лиственницы и медленно махал перед собой мечом. Грудь тяжело вздымалась, глаза закрыты.

– Раяр, это я, Яжен, – крикнул издалека юноша.

– Яжен… – он опустил оружие, – где она?

– С Ярилом.

– Успел?

– Да, пойдём, я помогу.

Яжен перекинул руку Раяра через шею и вывел к лугу.

Става перестала дрожать, дыхание выровнялось. Она спала. Мужчины тяжело опустились неподалёку. Оба были ранены. Но как же хорошо лежать на спине, раскинув руки и теряться в глубине золотистого неба с гигантской радугой. Рождаясь у горизонта ярко красной полосой, она переходила через оранжевый всполох и желтый разлив в зелёный апогей, вливающийся звездной голубой лавой в гудящую синюю бездну, и растворялась в фиолетовой бесконечности. Потрясающе!

Утром Раяра не стало. Слишком глубоки были раны, слишком мало было сил у Ставы для лечения, слишком многого мы требуем у судьбы, полагая что нам лучше ведомо грядущее…

– Я позабочусь о Млаве и твоей дочери.

Яжен обещал, и его слова уносились с дымом погребального костра к облакам вместе с душой славного воина.

– Яжен, гусли знаешь?

Они проходили мимо селения, где на завалинке играл гусляр. Закончил новое творение и проверял звучание. Любо… Музыка лилась переливами, каждый щепок струны эхом откликался в сердце.

– Так что? – напомнила о вопросе Става.

– Знаю, отец учил.

– Сговорись с мастером, возьмём.

– Так их купить, али обменять нужно…

– Али…

– На что менять?

– В суме у Раяра погляди. Подковы Полуяну несли. Они ему уже не понадобятся.

Яжен раскрыл мешок, достал подковы.

– Гусли стоят больше.

– Подковы эти не простые, – улыбнулась Става, – особые. Знаток распознаёт.

Юноша пожал плечами, но спорить не стал. Скоро вернулся с гуслями.

– Обменял, – протянул Ставе инструмент.

– Сыграй.

Яжен послушно сел прямо на обочине и начал перебирать струны. Он скучал по дому, поэтому мелодия наполнилась грустью и переживаниями.

– Любо… – прошептала Става.

Музыка оборвалась.

– Зачем они нам?

– Пригодятся.

– Куда?

– Каждой вещи своё место и время. Подковы же пригодились.

Она широко улыбнулась и поёжилась, завернулась плотнее в шкуру.

– За твоей спиной шагах в ста поляна ладная. Разведи костёр, Яжен, будем ночлег готовить.

Става чаще стала обращаться к нему по имени, и оно звучало с каждым разом всё мягче.

Языки костра завораживали, напоминали о прошлом, навевали разные мысли…

– Своё место и время, ты говорила… – Яжен с болью вспомнил прощание с воином. – А про Раяра, что он… знала?

– Знала что?

– Про его… – юноша остановился. Всё ещё сердце сжималось от утраты.

– Про его смерть? – помогла Става.

– Да, – он облегчённо выдохнул. Услышать от других это слово было легче, чем произнести самому.