Лань Белая - Юлия Чибирева

– Мы уважаем природу и живём по совести.

– Мы не рушим то, что для нас не стояще, мы создаём и множим то, что нам дорого.

– Мы не позволяем унижать нас и не поступаем так с другими.

– Мы не предаём свои идеалы и не рушим их у инакомыслящих.

– Будь сильным, Яжен. Мы с тобой.

В Житинке, селении, куда зашли искать Агрия, весело и шумно разворачивалась ярмарка. Продукты, меха, изделия для бытовых нужд, украшения и просто побрякушки пестрели с прилавков. Желающих продать товар было настолько много, что на торговой площади все лишь только начиналось, растягиваясь красочной и многоголосой змеёй по всем улицам селения. И не было возможности пройти незаметно. Става пробиралась в толпе между прилавками, товарами, людьми… Она смотрела только на лица всех, кто её окружал, выискивая единственное и необходимое.

– Агрий!

– Доброго дня, Ставушка!

– Нужна помощь!

– Всегда твой!

Их обоюдная радость при встрече странной иглой царапнула Яжена. Он сам удивился, почему вдруг разозлился на веселого открытого кузнеца? Агрий не продавал сам, он не был торговцем, просто пришёл проведать свой прилавок и узнать, как идут дела. Они прошли к его дому, добротному, высокому, крепкому, настоящему показателю основательного хозяина. Разглядывая частицы оберега, он, как и Ефсей, чесал бороду. Похоже, это было традиционным ритуалом обдумывания у всех кузнецов.

– Справлю, Става. Я очень постараюсь.

– Как я смогу отблагодарить тебя, Агрий.

Кузнец, долго не раздумывая, махнул рукой, провёл на задний двор, к хозяйственным постройкам, в сарай и указал на свою беду. Корова. Она болела.

– Хворает сильно, – пожаловался Агрий. – В отказ все идут. Мертвая, говорят.

Става погладила понурую морду животного.

– Ты иди, я побуду с ней.

Кузнец ушёл, Яжен тоже хотел выйти, но любопытство взяло верх.

Девушка шепталась с коровой, о чём-то ей рассказывала, убеждала, уговаривала. Даже спрашивала и, кажется, получала ответ.

– Ты можешь тоже идти, – не поворачиваясь, сказала она прислонившемуся к косяку юноше.

– Кто охранять будет? – небрежно бросил Яжен.

Става рассмеялась.

– Здесь все свои, не тревожься.

– Кто свои? Коровы, овцы, бараны??

– И они тоже. Но я про дворовых говорила.

– Кого?

– Домовой, Банник, Овинник… Вон все сидят на лавке, ногами болтают.

Яжен оглянулся. Никого.

Става достала пучок травы, размяла, протянула корове, гладила её, ласково нашептывала что-то.

– Почему мы не можем просто заплатить за выполненную работу? – Внезапно возмутился Яжен. – Мы ничего не покупаем, всё вымениваем или трудом своим оплачиваем… Почему так?

– А вот так… – Девушка поглаживала корову, пока та лениво пережевывала пучок травы.

– В храме нет денег?

– В храме есть, у нас нет.

– Выживайте как хотите?

– Это часть нашего пути – выжить без них. Договор, обмен, помощь.

– Странно всё это.

– Справимся, не в первый раз, – Става убедилась, что трава проглочена и махнула рукой.

Они вернулись в дом.

– На заре пойдём на луг, покажу какой травой кормить будешь, а какую стороной обходить, – обратилась девушка к сияющему Агрию.

Яжен внимательно рассматривал кузнеца. Очень светлый человек. Он знает правила и живёт по ним. Он видит в этой жизни светлые стороны, меняет при случае то, что его не устраивает. Любит своё дело, дом, семью. И он счастлив. Он вполне счастлив… Почему Яжен так разозлился на него на ярмарке? Зависть? Ревность? Он дал имена своим страхам…

… «Будь честен. Ложь достойна народов, слишком слабых, чтобы отстоять право на жизнь» …

Вспомнил деда, представил бой с новыми тенями, которым дал жизнь потерей самоконтроля… Нет, он сильнее.

На рассвете простились с домашними кузнеца, вышли на луг. Става подробно пояснила, какую траву давать корове, когда и как. Сорвала, показала. Агрий поклонился и оставил их одних.

Туманная взвесь приглушала сияние поднимающегося светила. Свежо. Тихо. Только птичьи трели наполняют белесое пространство, расширяя его и подготавливая к встрече с солнцем. Става прикрыла глаза, наслаждаясь рождением дня, началом нового, неизвестного и прекрасного. Её рука скользнула в суму, достала зажатый в кулак предмет. Посмотрела на раскрытой ладошке, как играет гранями в рассветных лучах, оправленный замысловатыми металлическими изгибами, камешек. Улыбнулась.

– Нагнись.

Она надела Яжену на шею амулет, легонько прижала ладошкой к груди.

– Наполняй его Силой всегда, везде. И в трудный час он вернёт её сторицей.

– Может себе наденешь? – он накрыл худенькую ладонь своей и прижал сильнее.

– Меня Сила бережёт, – мягко пояснила Става. – А вот вам достаётся…

– Зачем тогда мы?

– Ваша Сила, Яжен… Пора возвращаться домой.

Става потянула руку к себе, он отпустил. Имеет ли он право удерживать то, что не в его власти?

– А дитя? – вспомнил Яжен слова про поиски чистого дитя.

– Ждёт. Давно уж.

– Откуда знаешь?

– Велияр поведал, – Става улыбнулась.

– Опять во сне?

–Мы как слепые кутята, пожала она плечами, – не разбираем порой того, что под самым носом творится.

Сквозь щели сарая просочились лучи восходящего солнца, коснулись краешков соломинок, осветили рыжий локон. Сено зашуршало, появилась голова. Рыжая, лохматая, заспанные глаза блеснули задорной синевой. Ещё не до конца проснувшись, девчушка выбралась из душистой сенной кучи и вприпрыжку побежала к колодцу нагонять утро.

– Ба, ба! – Её звонкий голосок проник под ставни небольшой покосившейся избушки.

– Чего голосишь?

– Ба, я на луг, Лушку уведу.

– Уводи, чего ж шум-то такой поднимать? И травы сколь снесешь возьми.

– Ага, ба, до вечера.

– Беги, беги, пострелёнок.

Девчонка, подхватив, за кусок веревки, из загона однорогую козу, скрылась в кустах.

– Встала что-ль? – послышалось из глубины избушки.

– Да и убегла уж.

– Вот непоседа.

– Это верно.

– Ну и славно, Агафья.

– Добре, Евстигнея.