Лань Белая - Юлия Чибирева

– Такие, как над Раяром были тогда… – Голос ее дрогнул. – Не уберегла, не смогла, не успел оберег Силой напитаться, не спас Раяра. И я слаба была, не защитила…

Велияр вздохнул и обнял плачущую Ставу.

– Лань та белая от боли твоей. Отпусти горемычную, пусть бежит себе. Да и не ушёл Раяр, душа его оберегом удержана, с тобой связана, вот и мучаешься. Завершить нужно начатое и отпустить воина.

– Как? – Става всхлипнула, сдерживаясь и прислушиваясь к совету.

– Найди оберег, сотвори прощальный круг над ним, – напутствовал Велияр, – успокоится лань твоя, на свободу вырвется. И к нам важная вещь вернётся для боя с темным Морохом.

– Верная мысль, – кивнул Разумир. – Оберег, что с Раяром оставила, спробуем вернуть, для дела надобно.

– А ежели душа оберегом питается, заберу и сгинет она?

Беспокойство берегини на секунду передалось и старцам, но Велияр твёрдо развеял пустое.

– Полно страху нагонять. Душа его к небу поднимется, ввысь взлетит голубкой вольною…

– Сестрица!? – в спорах да обсуждениях не заметили, как в храм вошла девочка-подросток. – Ставушка! – голос ее дрожал, во влажных глазах отражались огоньки свечей. – Верно ли, то, что жив батя мой?

– Ланушка, – растерянно прошептала Става, – не совсем так.

– Я поговорить только хотела, – запричитала Белана, – увидеться разочек…

– Лана…

– А вы за вещь… его… хотите… Нет! Ни за что не позволю!

– Тоскует, – глядя вслед убегающей Белане, грустно подытожил Всеслав произошедшее.

– Поди ж, убежит совсем, – ахнула Става.

– Ведает куда? – поинтересовался Велияр.

– Яжен ей рассказывал, где погиб Раяр… – виновато шепнула берегиня.

Разумир поджал губы и покачал головой.

– Ступай, найди, – мрачно напутствовал Велияр, – беда над дитем.

Прижав к груди подарок волхвов, Става выбежала из храма. Она догадывалась о цели Беланы – спрятать оберег, не отпустить душу отца… Упорства ей не занимать, поставила цель – добьётся, и сомневаться не приходится… Как же бьется сердце, и ком в груди… Всегда спокойна, а тут волнуется. Забота ли, вина ли?

Става обошла всю округу, не пропустила и потаённые места, где Белана любила прятаться, но увы, девочки нигде не было. Незаметно для себя, в суете, беготне и волнении, берегиня вышла за храмовую стену. Только здесь она остановилась и, в тоскливом смятении, уперлась взглядом в светлый круг на темнеющем небе.

– Бей, ещё резче, давай, бей!

Яжен начинал выдыхаться. Его давила вина за слова, сказанные Ставе…

– Продолжай, не смей останавливаться, бей!

Кулаки судорожно дрожали… Он всё равно прав…

– Бей!

Брызнула кровь.

Яжен остановился, с безразличием разглядывал окровавленные пальцы и прислушивался, как замедляется дробное биение в груди.

– Хватит, на сегодня довольно.

Ратники расходились. Каждодневные тренировки добавляли умений и сноровки, но сильно выматывали.

Яжен не стал тратить время на отдых. Подгоняемый острым чувством необходимости, поспешил к старушкам.

– Не захаживали ли гости? – с порога поинтересовался он.

– Зарян, Дён да Вечор, – отшутилась Агафья. – Так те каждый раз жалуют.

– А Става, Белана?

– Откуда ж им быть? – удивилась Евстигнея. Давненько не доводилось. Знать, дела у берегини, а Ланушка при ней, помогает…

Но шутка шуткой, а заинтересовались старицы. Впервой Яжен с такими вопросами подходит.

– Ой, не тот Става, человек, что обманывать станет, – пробормотал он.

– Обещалась? – шепотом спросила Агафья.

Яжен кивнул. Старушки переглянулись.

– А ты бы слетал сизым соколом, сведал бы, что у них и как. Верно, Евстигнея? – предложила одна.

– И то правда, Агафья, – кивнула другая.

Ратник кивнул. Мельком оглядев двор и отметив наличие дров, он махом натаскал воды в банную бадью и заторопился в храм.

– Гостинцев, – протянула Евстигнея узелок…

У приоткрытых храмовых ворот задумчивый старец концом посоха ковырял песок. На приветствие Яжена Велияр лишь грустно кивнул. Ратник хотел пройти за стену, но остановился.

Велияр говорил тихо, не поднимая головы, словно беседовал сам с собой.

– А и бывает, что вспыхивает искра, когда души встречаются. И душа эта – самый важный человек. Входит в жизнь легкой поступью, пробуждает тщательно сокрытое в глубине, помогает узреть ширь разумную и вольные просторы, толкает вперёд, а затем… затем уходит…

Не про Ставу ли и Раяра рассуждает волхв?

– На то она и родная душа, хоть и кровью сторона…

Или же про Ставу и Белану? Про иных у Яжена и мыслей не приходило.

– Со мной, али с Богами беседу ведёшь?

На громкий вопрос Велияр встрепенулся.

– А и душа твоя разве не слышит? – проворчал старик. – Мало с Раяром был, не успел он тебя обучить. Ратник ты славный, открытый, и огонь горит ярко. В Силе твоей обережной нужда у храма. Что, как сопроводить берегиню одну в путь дальний? Знаком уже с ней, дорога веселей пойдёт.

– Велияр… мы… – под пристальным взглядом волхва путались мысли. Яжен не мог подобрать слов в оправдание их размолвки. – Мы повздорили…

– Даже так? – Седая бровь поползла вверх, но Велияр вовремя сдержался и вернул её на место, пряча ухмылку в белой бороде. Старик долго молчал, прежде чем горестно выдохнул.

– Увела Белану боль старая. В лес ушло дитя. Става по следам той боли отправилась.

Яжен нахмурился, сжал край широкого кожаного пояса. Старец не смотрел на него, вглядывался вдаль и думал о своём.

– Оберег с собой? – внезапно хрипло спросил волхв.

– Всегда.

– Хладно по ночам, – Велияр ткнул посохом в небольшой тюк у ног, скинул суму с плеча и протянул ратнику. – Догоняй, – указал рукой путь, махнув широким рукавом.

Яжену не пришлось повторять. Закинув на плечо суму со снедью и прихватив подмышкой тюк со шкурой, он зашагал в указанном направлении.

Ждал Велияр возвращения Ставы, или знал, что не вернётся, но придёт Яжен и можно будет отправить его охраной? Сложно предположить, что таится в седой голове… Волхв подмигнул луне и аккуратно прикрыл ворота.

Старую ель вывернуло с корнем. Сильный ветер или гроза. Или дерево одряхлело и, однажды накренившись, повалилось, уступая место юной поросли. Комья земли, на обнаженных корнях, обросли мхом и свисали лохмотьями, образуя естественный заслон от ветра и дождя. Белана натаскала сухих листьев и спала, свернувшись калачиком, словно ёж в уютной норке.