Дубль два - Олег Дмитриев

— Вон, значит, как оно обернулось… Упустил Лёшку я, теперь точно упустил. А вот насчёт уговора чёрных с белыми — ещё интереснее стало. Это кто же там такой догадливый завёлся, да в том ранге, чтоб так договариваться? Ну нет, помирать мне никак не резон, Ося!

— Долго лежал, Серый. Почти весь уж в землю врос. Мало шансов, — беспристрастно ответило Древо.

— Мне-то не вкручивай за советскую власть, а? — пожалуй, в таком ключе могли общаться пенсионеры в парке, над партией в шахматы или домино. Видимо, этих двоих связывало слишком многое. Алексеич, при всей своей независимости, с Дубом общался очень уважительно, совсем не так.

— Что можно сделать, говори? — мумия старика требовала у алтаря ответа. Я с репликами не лез, даже думать перестал, кажется — вот вообще не ко времени было мешать им.

— Мало шансов, — убедительно повторило Древо.

— А если просто так лежать — вообще ни одного! — это «прозвучало» с напором и даже агрессией. — Любой шанс, любое чудо, Ось — сейчас всё сгодится.

Пауза длилась. В её ходе я случайно опустил глаза и заметил, что тряпка на левой ладони сползла, из-под неё текла кровь, слишком чёрная в этой полутьме. Капля сорвалась с мизинца и полетела к полу. Со скоростью медленнее, чем одинокий жёлто-красный кленовый лист осенью в пустом парке в безветренную погоду. Сперва вообще показалось, что чуть вытянутый шарик висит в воздухе. Лишь присмотревшись, понял, что это было всё же падением, хоть и очень замедленным. Тревожно смотрелось. Пришли на память воробей с мотыльком на парковке возле ЦУМа. Раньше фразу «в глубинке время словно замирает» я представлял по-другому. Менее наглядно.

— Один, пожалуй, и есть. Кровь троих, кто в родстве с тобой, данная мне по своей воле. Из неё смогу, пожалуй, сложить нужное. Да только где тут взять её? — очнулось Древо.

— Много надо? — влез я неожиданно даже сам для себя.

— Несколько капель. Не в количестве дело, а в составе. Есть в крови частицы, что силу, энергию хранят в нужных количествах. Но сила та у каждого своя. От родича к родичу привьётся, чужого погубит. В последних ваших книжках, что Серый мне читал, их митохондриями называли. Только о предназначении так и не догадались. Но это давно было, по вашим меркам, — отозвался Ося.

Всё шло своим чередом. В беседе мумии, дерева и Ярика зашла речь за строение клетки и прочую цитологию. Действительно, о чём бы ещё поговорить с двумя полупокойниками в амбаре посреди брянских дебрей?

— Количество не решит? Если вместо пары капель литр залить? — не дал я им среагировать на неосторожные мысли.

— Чаду грудному нужна чашка материного молока. А ты ему — жбан браги. Не решит количество? — отозвался недовольно дед. Ну да, протупил.

— А насколько близкое родство должно быть? — не унимался я. Ну а что, все люди — братья, в каком-то смысле.

— После двух сотен колен не признает одна кровь другую, — непонятно ответило Древо.

— Как узнать, вдруг я подойду? — наверное, с их стороны я смотрелся, как школьник начальных классов, что изо всех сил пытался решить задачу по высшей математике, стараясь найти среди непонятных крючков и символов хотя бы знакомые цифры и буквы.

— Двое осталось. Готов он, Ось, Хорош тень на плетень наводить-то. Видишь же — он не только кровь слить, он пусть не руку, но пару пальцев точно отдаст, — ну, положим, насчёт пальцев я бы так уверенно не говорил, тем более не спросив меня. Но крови слил бы точно сколько надо.

— За малыша тревожусь, Серый. Не навредить бы, — в потоке, что волнами шёл от Древа, эта тревога ощущалась отчётливо. Казалось, если присмотреться — я смогу различать оттенки эмоций, словно цвета радуги.

— Наш он, старой крови, а, значит, и старой закалки. Справится. Мне ему ещё столько рассказать да показать надо, — Хранитель смотрел вперёд. Это воодушевляло. Не то, что его иссохшее жёлто-серое тело, что так и лежало на полу без движения и дыхания.

— И девчонка молодая совсем, не умеет ничего, — нет, вы гляньте, какое пессимистически настроенное дерево, а?

— И она сдюжит. Чуешь же — Шарукан их всех троих отваром напоил. Значит, тебе они тоже родня, — сила будто собиралась облаком вокруг разгоравшейся искры старика. Было похоже на рождение новой галактики или звезды, наверное — не видел ни того, ни другого никогда. А Ося — молодец, хитро вывел деда на эмоции. Зря я думал, что это я тут провокатор. Опыт не пропьёшь.

— К слову о «пропьёшь», — тут же отозвалось Древо, — ты как за своими пойдешь — харю умыть не забудь. И уши. Погорячился я чуток, извиняй. Там как раз ведёрко у тебя стоит за стеной — вот в нём и сполосни голову. А воду — сюда, куда из банки лил. Как раз пока ходишь — начнём Серого будить.

Я открыл глаза, глядя, как ускоряется и падает-таки мне на кроссовок тёмная капля крови. Видимо, с физикой у этих двоих тоже были какие-то свои, специальные отношения и договорённости.

Умылся быстро, прополоскав рот и избавившись от привкуса солёной медной монеты. Розоватая вода из ведра тонкой струйкой уходила в углубление между ярусами. А когда промахивался, и вода попадала на уступ — тут же впитывалась, будто в сухой песок или губку. Видимо, Ося давно жил насухую. Хотя, учитывая даже примерно его размеры и возможную площадь корневой системы — от жажды вряд ли погибал. Наверное, дело было в крови.

Глава 16

Воскрешение

Алиска стояла на крылечке, держа Павлика на руках. Внизу у последней ступеньки и неожиданной здесь решётки для ног, как перед магазинами или учреждениями, притулились два пустых ведра. Малыш радостно угукал и хлопал в ладоши. Волосы у него были влажноватыми.

— Помыла. И его, и дом. Дополз до печки, достал угля и наелся, представляешь? — возмущённо сообщила она.

Предположим, по румяной чистой-мытой мордахе догадаться было невозможно. Как и по нарядному комбинезончику, или как это правильно называется. Босые пятки и ладошки тоже не выдавали секрета. А вот мамина футболка, вся в маленьких чёрных пятернях,