Времени нет - Рустем Халил

выдержит, сорвется, заедет судьи по лицу или еще что-то утнет — слишком уж ненавистным за время процесса стало это лицо с двойным подбородком и напыщенным выражением хозяина жизни. Но опасения оказались тщетными. Эдем чувствовал себя режиссером спектакля, в котором зрители становятся актерами, сами того не подозревая. Он играл с отличием, словно этой безумной ненавистью был полон не он, а кто-то другой, кто лежит сейчас неподвижно в пустой палате, у головы его трости, а под кроватью — тапочки.

— Что ж, можно попробовать. Но я должен понимать все условия нашей дружбы, — судья решил говорить прямо, чем удивил Эдема, который уже сушил мозги над тем, как заставить судью перейти от языка Эзопа к языку Трампа.

Судья вернул на стоянку ближайшей автозаправки. Машине сопровождения пришлось припарковаться рядом.

— Вы хотите знать, зачем мне это нужно? Ведь если бы речь шла о конкретном деле, мне проще было бы искать выходы на ведущего его судью.

Назаров вынул из пачки еще одну папиросу, но, вспомнив, что он на заправке, прикуривать не стал.

— Ну что ж, тогда пора проверить серьезность наших намерений взаимной откровенностью. Если то, что я вам скажу, выйдет за пределы этой машины, вместо друга вы получите врага.

Глаза Эдема сверкнули. Он понял, что хорошо выполняет свою роль, когда судья сомкнул руки. Сигарета торчала среди его пальцев как зенитка в ожидании воздушного флота противника.

— Вы знаете условия ведения бизнеса в нашей стране: каким бы умелым ты ни был, без политической поддержки тебя перегонит конкурент, который разжирел на госзаказе. Пока я один из немногих, кто может вести свой корабль среди бурь, не занимаясь политикой, Эдем заглянул в стекло заднего вида, словно проверял, не вызывали ли они лишнего внимания, но я привык думать на три шага вперед. Впереди президентские выборы. Действующий глава государства их проиграет, а значит изменится вся вертикаль власти. Вон Хижняк уже распродает свое имущество за бесценок.

Судья кивнул. Об этих поспешных действиях владельца «Трех китов» он слышал.

— Вот почему я решил открыть себе дорогу в политику. Но прежде чем заявить о намерениях, мне нужно укрепить свои тылы. И начать я решил, среди прочего, с судебной системы. В Высшем совете правосудия и в административном судопроизводстве я уже добился определенных успехов. И теперь пришел к вам.

Судья разомкнул руки. Эта полуправда Эдема была ему понятна и не таила очевидной опасности, а упоминание о коллегах было не менее эффективно, чем пятнадцать капель успокаивающего.

— Даю слово: от меня о ваших намерениях никто не узнает, — судья вложил в свои слова столько искренности, сколько мог. — Не в моих интересах, чтобы стервятники начали кружить над вами раньше, чем у вас будет достаточное количество ружей.

Теперь надо было сделать вид, что стадия недоверия прошла, и Эдем откинулся на спинку кресла.

— Откровенность за откровенность, — вся предыдущая беседа была только разминкой, теперь он непосредственно переходил к действию. — Прежде чем сесть к вам в машину, я попросил своих людей изучить, какие риски будет поддерживать вашу кандидатуру, что может выплыть на поверхность и ударить по вам и по моим капиталам. Если компромата не найдут они, вряд ли найдет кто-нибудь другой — у меня сильная команда. Их ответ меня почти удовлетворил.

— Почти? — казалось, судья удивился не отсутствию дыр в его щите, а наоборот — потому, что их мало.

— Пустите меня за руль.

Судья растерялся.

— Зачем?

— Иногда о тяжелых вещах легче говорить в движении. Сделайте мне такую ласку.

Он вышел из машины, не давая судье времени на возражение. Из соседнего автомобиля вдруг выпал Затойчи, но Эдем махнул ему рукой: разговор с судьей еще не окончен.

Автомобиль с правосторонним рулем, новенький, как с конвейера. У Эдема было с таким дело — первая иномарка, которую еще в 90-х купил отец и которую пригнали из Великобритании, тоже была правосторонняя.

— Кругляков Владимир Иванович по кличке Борец, — Эдем завел машину и, обхватив руками руль, почувствовал себя вдвое моложе. — К счастью, наши бизнесы не пересекаются и Борец мне не конкурент. К несчастью, племянник Борца имеет ту же фамилию, что и дядя. И уж совсем горе то, что Кругляков-племянник наехал на пешехода и отделался условным сроком. Мне нужно понимать слабые места этого дела.

— В открытом судебном реестре фамилий нет, — судья принялся за пояс безопасности, раздумывая, стоит ли пристегнуться. Он впервые ехал на пассажирском сиденье своего автомобиля.

— Дело свежее, вот в чем проблема. Если вы нацелитесь на Верховный суд, кто-то непременно начнет изучать ваши последние решения и наткнется на то, что кажется ему… несовершенным, скажем. А уж как обнаружит известную фамилию… Мои люди действовали именно так.

Восемь шагов. Так выглядел первый план, разработанный Эдемом, Иванкой и Затойчи. Он был изощрен, остроумен и позволял авторам поднять свою самооценку.

— Недостаток у него только один: совершенно неизвестно, как его выполнить, — перефразировала Иванка цитату из любимой книги по математике.

В следующем было уже пять шагов: более простой, эффективный, но так же много узлов, зависящих от правильного понимания человеческой психологии. Эдем и Иванка обсуждали возможные проблемные нюансы, когда Затойчи не выдержал.

— Выведите его на откровенный разговор и запишите на видео. Вот и все, — сказал он и с презрением свалил группу солдатиков на бок.

— Слишком небольшая потеря для Борца. С сегодняшнего аукциона его точно не выбьет, — сказала Иванка.

Так и родился у них двухступенчатый план. Проще предыдущих, но не менее эффективен. И теперь Эдем набирал скорость на машине судьи, корректируя этот план, а тот жалел, что удовлетворил просьбу уступить место водителя. Но мог ли он отказать будущему партнеру?

— Не очень удобно с правосторонним рулем, — вздыхал судья, надеясь, что Виктор Шевченко уловит намек.

— Зато интереснее, — отвечал Эдем, и прибавил скорости. — Давайте поразмышляем, за что может вцепиться враг по делу Круглякова?

Сто километров в час. Чувство самосохранения победило желание не показаться слабаком, и судья пристегнулся. Да он же банальный трус, подумал Эдем, — забери у него должность судьи, и блестящий шар сразу сдувается и станет липким вонючей клубком.

— Зацепиться не за