Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

Луис не заметил, как уснул.

Зима пошла на убыль. Следы подле камина вернули (пусть и навремя) Элли веру в Санта-Клауса. Гейдж в то рождественское утро разворачивалподарки на удивление медленно: всякий приглянувшийся клочок оберточной бумаги сузором он отправлял в рот. На это Рождество уже оба малыша отдали явноепредпочтение не самим подаркам, а коробкам да оберткам.

Под Новый год заглянули Крандалы — отведать рома со взбитымияйцами, приготовленного Рейчел. Луис машинально окинул Норму взглядом врача:бледна, почти прозрачна, такое он уже видел. Бабушка бы сказала, что Норма«сильно сдала», что, пожалуй, еще мягко сказано. Руки у старушки, корявые инеуклюжие из-за артрита, покрылись вдруг и сразу коричневыми «печеночными»крапинами. Поредели волосы. Около десяти вечера Крандалы ушли домой, и Луис ссемьей встретил Новый год у телевизора. В тот вечер они в последний разпринимали Норму.

В студенческие каникулы погода не баловала: сыро, слякотно.С одной стороны, меньше топить — меньше платить, и Луис радовался оттепели, нов целом настроение было под стать погоде — унылым и подавленным. Он много делалпо дому: сооружал книжные полки, посудные шкафчики для жены, уединившись вкабинете, собрал модель «порше». Занятия возобновились двадцать третьегоянваря, и Луис с радостью вернулся на работу.

Тут подоспел и грипп, его вспышка в университете пришласькак раз на первую неделю весеннего семестра. Луис вертелся как белка в колесе,не выходил из лазарета по десять, а то и по двенадцать часов кряду. Домойвозвращался не чуя под собой ног… и все же довольный.

С первой учебной неделей кончились и холода: вьюга состуденым ветром сменилась оттепелью. А с ней пришло и несчастье. Луис у себя вприемной осматривал одного студента: как-то у бедняги срастается сломаннаярука. Напрасно тот надеется, что Луис разрешит ему по весне играть в бейсбол. Вкомнату заглянула санитарка, сказала, что Луису звонит жена.

Пришлось идти в кабинет. Рейчел плакала, и у Луиса екнулосердце: НАВЕРНОЕ, С ЭЛЛИ БЕДА. УПАЛА С САНОК И СЛОМАЛА РУКУ. ИЛИ СВЕРНУЛА ШЕЮ.Сразу припомнились незадачливые хмельные саночники.

— Что-нибудь с детьми? — спросил он. — Говори же, Рейчел.

— Нет, нет. — И она зарыдала еще горше. — Нет, не с детьми.С Нормой. Она умерла утром. Часов в восемь, сразу после завтрака, Джад говорит.Он пришел, тебя спрашивает, а сам такой потерянный… старый. Я сказала, что ты счас как на работу уехал. Слава Богу, Элли в школе, а Гейдж еще несмышленыш.

Луис насупился. Известие, конечно, печальное, но сейчас, какни странно, думал он о Рейчел, об ее отношении к смерти. Снова ее истерическиестрахи. И ничего с этим не поделать. Для нее смерть — тайна, ужас, которыйнужно спрятать подальше от детей. Так же благонравные леди и джентльменывикторианских времен скрывали от детей «ужасную» правду о половой жизни, непускали их в эту темную пещеру.

— Сердце отказало? — спросил Луис.

— Не знаю. — Рейчел далее не плакала, лишь говорила баском,как всегда, после слез. — Приезжай, Луис! Ведь Джад твой друг, и без тебя емусейчас плохо.

ДЖАД ТВОЙ ДРУГ.

Да, друг, с неожиданным удивлением признал Луис. Думал ли онкогда, что подружится с древним стариком? И дружбу эту рушить нельзя, ведь ихсвязывает тайна. Очевидно, Джад еще раньше проникся к Луису теплыми чувствами.Да, он всегда готов помочь… Вот и той ночью… Что бы ни случилось потом, какиебы сюрпризы вроде обглоданных мышей и дохлых ворон ни поджидали, Луис твердоверил: Джад поступил правильно, даже если и неправильно — двигало имсострадание. И сейчас он, Луис, сделает все для Джада, все устроит, проводитНорму в последний путь.

— Еду! — И он бросил трубку.

Отказало не сердце. Произошло кровоизлияние в мозг — смертьбыстрая и безболезненная. Когда Луис предупредил по телефону Стива Мастертона,куда и зачем должен отлучиться, тот даже позавидовал Норме.

— Вот бы и мне так — в одночасье. А то и не знаешь, что тамГосподь уготовил, сколько еще отмерено, вдруг прямо сейчас и призовет.

Рейчел ни словом больше не обмолвилась о смерти и Луису непозволила говорить об этом.

Элли не столько огорчилась, сколько заинтересовалась. Как ивсякий нормальный пятилетний ребенок, подумал Луис.

Она спросила, умерла миссис Крандал с открытыми илизакрытыми глазами. Луис признался, что не знает.

Джад держался молодцом, насколько возможно. Как-никак сНормой он делил постель и кров почти шестьдесят лет. Луис застал его на кухне:старый, враз сдавший человек — теперь ему все его года можно дать — сидел застолом за бутылкой пива, курил, вперив взгляд в дверь гостиной.

Заслышав Луиса, поднял голову.

— Вот так-то. Покинула меня Норма, — сказал он просто, дажебуднично. Луис было решил, что старик еще до конца не понял, что осознаниезаблудилось в дебрях прожитых лет. Но тут губы у Джада задрожали, он прикрылглаза рукой. Луис подошел, обнял старика, и тот дал волю слезам. Нет, все-то онпонял и осознал. Жена у-м-е-р-л-а.

— Не стыдитесь слез, Джад. Может, Норме ваши слезы по душе.Может, не заплачь вы, даже бы обиделась. — И у него самого защипало глаза. Джадобхватил его руками, так и сидели, обнявшись.

Минут через десять старик перестал плакать и заговорил. Луисзаботливо и внимательно слушал — как врач и друг. Он отмечал повторы, следил,не нарушилось ли у Джада чувство времени и места (хотя последнее нарушитьтрудно: Джад Крандал всю жизнь прожил в Ладлоу). О Норме он не говорил впрошедшем времени. Нет, психика у старика устойчива. И еще Луис многое понял.Да, случаются супружеские пары, рука об руку шагавшие по жизни из года в год,из месяца в месяц, изо дня в день, для кого тяжек даже час в разлуке. И сейчасДжад не столько горюет по умершей, сколько рвется вслед. (Удивительно: довозвращения ожившего Чера подобные мысли и в голову не приходили. Но с тех пормало-помалу его представления о духовном и о сверхъестественном претерпевалиизменения.) Заключение таково: Джад очень тоскует, но остается в здравом уме итвердой памяти. Да и телом он не истоньшился до той прозрачности, которую Луиснаблюдал в Норме накануне Нового года, когда обе семьи собрались за столом вгостиной Кридов на бокал рома со взбитыми яйцами.

Джад принес Луису пива из холодильника. Лицо у негопокраснело, опухло от слез.

— Раненько мы сегодня, — начал он. — Да все одно: солнцезакатилось, и на сердце ночь…

— Не нужно так. — Луис открыл бутылку, взглянул на Джада. —Давайте за Норму выпьем, за упокой ее души.