Пора убивать - Джон Гришэм

– Ваша честь, мое дело назначено к слушанию два месяцаназад. Суд должен был рассматривать его в феврале, но у мистера Лоттерхаусаумер кто-то из родственников жены. Оно должно было слушаться в ноябре прошлогогода, но как раз в то время умер дядя Лоттерхауса. Оно стояло первым вавгустовском списке, и опять-таки помешали чьи-то похороны. Видимо, в этот разнам нужно порадоваться тому, что в семье мистера Лоттерхауса больше пока никтоне умер.

В зале суда раздались легкие смешки. Кровь бросиласьЛоттерхаусу в лицо.

– Я думаю, этого более чем достаточно, ваша честь, –продолжал Гарднер. – Мистер Лоттерхаус предпочел бы откладывать рассмотрениеиска моего клиента до бесконечности. По моему мнению, дело давно уже созрелодля суда, и у моего клиента есть все права, чтобы рассчитывать на решение еговопроса. Мы самым категорическим образом возражаем против отсрочки по какой быто ни было причине.

Лоттерхаус улыбнулся судье и снял очки.

– Ваша честь, если мне будет позволено ответить...

– Нет, вам не будет это позволено, мистер Лоттерхаус, – недал ему договорить Нуз. – Никаких больше отсрочек. Ваше дело будет слушаться всреду. Никаких переносов.

Хвала Господу, подумал Джейк. Обычно Нуз был болееснисходителен к фирме Салливана. Джейк улыбнулся Лоттерхаусу.

Два гражданских иска, которые вел Джейк, были отнесены наавгуст. Покончив со списком гражданских дел, Нуз отпустил адвокатов и обратилвнимание на ожидающих своей очереди кандидатов в члены большого жюри. Судьяначал с того, что объяснил ту важную роль, которую играет жюри присяжных вотправлении правосудия, затем растолковал саму процедуру выборов. Подробнорассмотрел разницу между большим жюри и просто жюри присяжных. Разницы, сказалон, не было никакой: оба жюри важны одинаково, только большое тратит куда большевремени. Затем Нуз принялся задавать вопросы, десятки вопросов, большая частькоторых была предписана законом. Все они так или иначе касались возможностейотобранных кандидатов исполнять обязанности присяжных. Требования предъявлялиськак физического, так и морального характера, оговаривался возраст, исключенияиз правил. Некоторые из требований не имели никакого смысла, но тем не менеедревняя юридическая формула упоминала и их. «Нет ли среди вас профессиональныхшулеров или потомственных алкоголиков?»

Раздались смешки, но в тайных пороках никто так и непризнался. Кандидатов старше шестидесяти пяти лет сразу же отвели по ихсобственной просьбе. Нуз пообещал, что не будет настаивать на кандидатурах тех,кто серьезно болен, испытывает проблемы в семейной жизни или у кого сейчаспросто идет темная полоса, однако фактически он согласился только с двумясамоотводами из великого множества тех, кто ссылался на переживаемые трудностиэкономического характера. Со стороны было интересно смотреть за тем, как кто-нибудьиз будущих присяжных вставал и робко начинал объяснять судье, что несколькодней работы в жюри принесут непоправимый ущерб положению дел на ферме, вмагазине, на лесопильне. Но Нуз придерживался избранной им твердой линии и былдаже вынужден несколько раз напомнить наиболее рьяным уклонистам о чувствегражданской ответственности.

Из примерно девяноста человек предстояло избратьвосемнадцать членов большого жюри, остальные должны будут числиться в резерведля восполнения возможной нехватки членов обычного судейского жюри присяжных.Когда Нуз покончил со всеми вопросами, судейский чиновник из деревянного ящичкавытянул восемнадцать бумажек с фамилиями и разложил их аккуратно на столе передсудьей, который тут же принялся выкликать имена. Вновь избранные члены большогожюри поднимались, проходили на виду у всего зала мимо барьера и занимали своиместа – мягкие вращающиеся кресла – в ложе жюри присяжных. Кресел таких былочетырнадцать: двенадцать для собственно членов большого жюри и два длязапасных. Когда ложа оказалась полностью занята, Нуз пригласил еще четверыхдублеров присоединиться к своим коллегам. Все четверо уселись на простыхдеревянных стульях, поставленных рядом с ложей.

– Встаньте и произнесите слова клятвы, – обратился кприсяжным Нуз, в то время как секретарь суда приблизилась к ложе с небольшойкнижечкой в руках, под черной обложкой которой были собраны все мыслимыеклятвы.

– Поднимите ваши правые руки, – скомандовала женщина. –Клянетесь ли вы и подтверждаете ли, что станете верой и правдой исполнять своиобязанности члена большого жюри, что будете с открытой душой слушать обращенныек вам слова и выносить свое суждение?

Хор разрозненных голосов ответил ей: «Клянусь», – после чегобольшое жюри вновь заняло свои места. Из пяти чернокожих его членов двое былиженщинами. Из тринадцати белых женщинами были восемь, и почти все они жили всельской местности. Семерых из восемнадцати Джейк знал.