Пора убивать - Джон Гришэм

В воскресенье они сидели в том же ряду, что и всегда,неподалеку от уснувшей Ханны и ее родителей, и не обращали никакого внимания напроповедь. Джейк представлял, как он стоит в суде лицом к лицу с Бакли, переддвенадцатью порядочными и законопослушными гражданами – присяжными, и за каждымего словом и жестом следит вся страна. При этом он глаз не сводил сосвященника. Карла мысленно обновляла обстановку столовой, тоже не упуская приэтом ни на секунду из виду исполненную достоинства фигуру священника. Время отвремени Джейк чувствовал на себе чей-то трепетный взор; к концу службы емустало ясно, что некоторые из прихожан при виде такой знаменитости, которой онуже стал, едва не впадали в священный ужас. Он также обратил внимание назаметные даже в общей массе молящихся странные лица: они выражали то лиглубокое раскаяние, то ли нетерпение – в полумраке было трудно разобрать. Джейктерялся в догадках до тех пор, пока один человек не обернулся в его сторону.Тогда ему окончательно стало ясно: это репортеры.

– Я получил настоящее удовольствие от проповеди, вашепреподобие, – не задумываясь солгал Джейк, пожимая на ступенях храма рукусвященнику.

– Рад тебя видеть, Джейк, – отозвался его преподобие. – Всюнеделю мы следили за тобой по телевизору. Мои детишки кричали от восторгавсякий раз, как ты показывался на экране.

– Благодарю вас. Помолитесь за нас Господу.

Затем они отправились на машине в Кэрауэй на воскресный обедк родителям Джейка. Жене и Ева Брайгенс жили в старом фамильном гнезде –медленно разрушающемся сельском доме, стоявшем на пяти акрах поросшей деревьямиземли в самом центре Кэрауэя, в трех кварталах от Мэйн-стрит и двух кварталахот школы, где Джейк и его сестра проучились по двенадцать лет. Оба, отец имать, вышли на пенсию, но чувствовали себя еще достаточно молодыми для того,чтобы на лето отправляться куда-нибудь по стране в летнем домике на колесах. Впонедельник они намереваются поехать в Канаду, а назад планируют вернутьсятолько после Дня труда[8]. У Джейка не было брата, а старшая сестра жила вНовом Орлеане.

Воскресный обед, приготовленный матерью Джейка, являл собойтипичное южное пиршество, с изобилием всевозможного жареного мяса, свежих –прямо с грядки – овощей, сваренных, обжаренных в масле, печеных и сырых, атакже домашних булочек и печенья. На столе, помимо перечисленного, помещалисьдва полных соусника, арбуз, дыня, персиковый мусс, лимонный пирог и клубничныепирожные. Съедена, конечно, будет только малая часть этих яств, остальное Евавместе с Карлой аккуратно упакуют. В Клэнтоне семья сына целую неделю сможет недумать о покупке продуктов.

– А как твои родители. Карла? – поинтересовался мистерБрайгенс, передавая супруге булочку.

– С ними все в порядке. Я только вчера говорила по телефонус мамой.

– Они все еще в Ноксвилле?

– Нет, сэр. Они уже перебрались в Уилмингтон на все лето.

– Собираетесь их навестить? – спросила Ева, разливая чай извместительного керамического чайника.

Карла бросила взгляд на Джейка, накладывавшего Ханне втарелку бобов. Она знала, что ему вовсе не хочется обсуждать дело Карла ЛиХейли. После того, кровавого, понедельника каждый раз, как только они садилисьза стол, разговор неизбежно заходил о нем, и сейчас у Джейка абсолютно не быложелания в который раз отвечать на одни и те же вопросы.

– Да, мэм. Собираемся. Это зависит от занятости Джейка. Летоможет быть довольно трудным.

– Мы так и предполагали, – заметила Ева ровным голосом, какбы давая сыну понять, что после прозвучавших в здании суда выстрелов он ни разуим не позвонил.

– У вас что-нибудь не в порядке с телефоном, сын? – задалвопрос мистер Брайгенс.

– Да. Мы сменили номер.

Четверо взрослых, охваченные недобрым предчувствием, вяло иосторожно поглощали пищу. Ханна же не сводила зачарованного взгляда с пирожных.

– Знаю. Именно это сказала нам телефонистка. Причем даже онане смогла ответить на какой. Он не зарегистрирован.

– Прошу меня извинить. Я был очень занят.

– Про это мы читали, – сказал отец. Ева прекратила жевать,кашлянула, прочищая горло, и спросила:

– Джейк, ты всерьез рассчитываешь на то, что его оправдают?

– Меня беспокоит твоя семья, – вновь вступил отец. – Этодело может оказаться весьма опасным.

– С каким хладнокровием он расстрелял их, – заметила мать.

– Они изнасиловали его дочь, мама. Что бы ты стала делать,если бы кто-то изнасиловал Ханну?

– Что такое «изнасиловал»? – тоненьким голоском спросилаХанна.

– Не слушай их, маленькая, – обратилась к дочери Карла, апотом добавила: – Может, вам лучше сменить тему?

Решительным взором она обвела всех Брайгенсов, и они вновьпринялись за еду. Их невестка уж если говорит что-то, то всегда попадает вточку, подумали одновременно Жене и Ева.

Джейк улыбнулся матери, стараясь не встретиться взглядом сотцом.

– Просто мне не хочется говорить о деле, мама. Я от негоустал.

– Думаю, у нас будет возможность прочесть о нем, – заметилмистер Брайгенс.

И они заговорили о Канаде.

* * *

Примерно в то самое время, когда семейство Брайгенсовзаканчивало обед, храм на Горе Хевронской содрогался до самого основания:преподобный Олли Эйджи привел свою паству в совершенный экстаз. Молодые дьяконыотплясывали. Прихожане преклонного возраста распевали псалмы. Женщины падали вобморок. Зрелые мужчины стенали и вскрикивали, простирая руки к небесам, дети,запрокидывая головки, в священном страхе взирали на своды церкви. Хор качало ивстряхивало до тех пор, пока хористы не затянули в один голос разные стихи одногои того же псалма. Органист играл свое, человек, сидевший за фортепиано, –другое, в хоре каждый был предоставлен самому себе. В белом одеянии, отделанномпурпуром, вокруг кафедры метался преподобный отец, взывая к своей пастве,истово молясь, выкрикивая имя Господне и немилосердно потея.