Властелин Колец. Две крепости - Джон Рональд Руэл Толкин

– Саруман! - воскликнул он. Голос мага не был такиммелодичным, но казалось, заполнил собой всю долину. - Ты выбрал не то поприще!Тебе бы стать придворным шутом и передразнивать сановников. Глядишь, и кинуткорку… могут, правда, и плеткой угостить, - обидно засмеялся маг, а потомпродолжал уже обычным голосом. - Ты говоришь, нам нужно понять друг друга? Ятебя вполне понимаю, а вот тебе меня уже не понять. Я ничего не забыл. Когда мывиделись в последний раз, я был твоим пленником, а ты - тюремщиком на службеМордора и как раз собирался послать меня туда. Нет, я и не подумаю подниматьсяк тебе: кто убежал через крышу, тот не будет входить в дверь. А теперь послушайменя, Саруман! Послушай в последний раз! Не спустишься ли ты ко мне? Твоинадежды на мощь Изенгарда не оправдались. Как бы тебя не постигли и другиеразочарования. Так не разумнее ли отказаться от сомнительных упований радиболее достойных? Подумай, Саруман!

Тень пробежала по лицу Сарумана. Он побледнел, как мертвец.На мгновение он не совладал с собой, и все увидели, как терзают его сомнения,как он не может решиться: то ли покинуть свое убежище, то ли оставаться в нем идальше. Саруман колебался, и все затаили дыхание. Потом он заговорил, голос унего был теперь ледяным и резким. Гордость и ненависть взяли в нем верх.

– Сойти? Мне? - насмешливо переспросил он. - Разве сойдетбезоружный человек, чтобы говорить с разбойниками у своего порога? Мне и отсюдавсе хорошо слышно. Я не так глуп, Гэндальф Серый, чтобы доверять тебе. Лесныхдемонов, правда, не видно, но я знаю, где они притаились по твоему приказу.

– Предатели всегда недоверчивы, - устало махнул рукойГэндальф. - Но ты напрасно опасаешься за свою жизнь, тебе ничто не грозит.Пойми, я хочу спасти тебя, и это твоя последняя возможность. Ты можешь свободнопокинуть Ортханк, если захочешь.

– Приятно слышать! - насмешливо фыркнул Саруман. - Оченьпохоже на Гэндальфа Серого: так снисходительно, так великодушно. Не сомневаюсь,что Ортханк нравится тебе и мой уход был бы для тебя желательным. Но зачем мнеуходить? Что ты понимаешь под словом «свободно»? У тебя ведь, конечно, естьусловия?

– Ну, причин для ухода у тебя немало, - ответил Гэндальф. -Оглядись вокруг. Своих слуг ты не найдешь, они истреблены или рассеяны, своихсоседей ты сделал своими врагами, своего нового господина обманул или пыталсяобмануть. Если его Око обратится сюда, оно будет гневным. Так вот, когда яговорю «свободно», это и означает свободу: свободу идти, куда захочешь, да,Саруман, даже в Мордор, если это тебе по душе. Только сперва придется отдатьключ от Ортханка и жезл. Я обещаю сохранить их и вернуть тебе, когда тызаслужишь их вновь.

Лицо Сарумана исказилось от бешенства, в глазах загорелсякрасный огонь. Он злобно рассмеялся.

– Да, конечно, ты вернешь их мне! Только ведь сначала тебе понадобятсяеще ключи от Барад Дура, короны Семи Королей и жезлы Пяти магов. Ну что ж, тыне так уж много и хочешь и, наверное, управишься без моей помощи. Мне недосуг.Если хочешь договориться со мной, уходи и возвращайся трезвым. И пожалуйста,без этих головорезов и без недомерков, что цепляются за твой подол. Прощай! -Он повернулся и собрался уйти с балкона.

– Вернись, Саруман, - негромко, но повелительно окликнул егоГэндальф.

Ко всеобщему изумлению, Саруман медленно, словно противсвоей воли, повернулся, прислонившись к ограде балкона. Лицо его осунулось ипостарело, а пальцы вцепились в черный жезл, как когти.

– Я еще не отпустил тебя, - сурово продолжал Гэндальф. - Тыпоглупел, Саруман, и достоин жалости. Ты еще мог бы отвернуться от зла и безумия,мог бы принести пользу. Но ты упорствуешь. Что ж, твое право. Но предупреждаютебя: выйти тебе будет нелегко. Ты не выйдешь до тех пор, пока рука с Востокане протянется и не схватит тебя! - Голос мага, теперь мощный и грозный, гремел.- Саруман! Открой глаза! Я больше не Гэндальф Серый, которого ты предавал. Я -Гэндальф Белый, вернувшийся из Мрака. А ты, ты стал бесцветным, и я своейвластью исключаю тебя из Совета и из Ордена!

Он поднял руку и произнес медленно, холодным и отчетливымголосом:

– Саруман, я ломаю твой жезл!

Жезл в руке Сарумана с треском сломался, и обломки упали кногам Гэндальфа.

– Ступай! - приказал Гэндальф. Саруман со стоном пал наколени и уполз внутрь.

В этот момент что-то тяжелое и блестящее, брошенное с силой,вылетело сверху. Оно отскочило от железной ограды балкона, на которую толькочто опирался Саруман, и, едва не задев Гэндальфа, упало на ступеньки у его ног.Ограда зазвенела и сломалась, ступенька треснула, и от нее во все стороныбрызнули осколки. Но брошенный предмет, остался целым и покатился вниз полестнице. Это был хрустальный шар, темный, но с огнем внутри. Он катился кбольшой глубокой луже, Пиппин догнал и схватил его.

– Подлый убийца! - вскричал Йомер, но Гэндальф остановилего.

– Нет, это не Саруман, - сказал он. - Это из верхнего окна -прощальный подарок Гримы Червослова, только бросок неважный.

– Это оттого, что он не мог решить, кого ненавидит больше,тебя или Сарумана, - заметил Арагорн.

– Может и так, - согласился Гэндальф. - Мало им будетрадости друг от друга: оба полны яда и злобы. Но это только справедливо. ЕслиГрима выйдет из Ортханка живым, это будет больше, чем он заслуживает. Эй,подожди-ка, милый! - воскликнул он вдруг, обернувшись и увидев Пиппина, которыймедленно поднимался по лестнице, словно неся тяжелый груз. - Никто не просилтебя его трогать!

С этими слонами маг поспешно спустился навстречу хоббиту и,отобрав у него темный шар, завернул в полу своего плаща.

– Я сам позабочусь о нем. Саруман ни за что бы не выбросилтакую вещь.

– Но он может бросить что-нибудь другое, - заметил Гимли. -Раз мы уже побеседовали, то, может, нам отойти подальше?

– Да, - ответил Гэндальф, - больше здесь говорить не о чем.

Они спустились с лестницы. Всадники приветствовали ихрадостными криками. Чары Сарумана исчезли: все видели, что он вернулся, когдаему было приказано, и уполз, когда был отпущен.

– Ну вот и все, - произнес Гэндальф. - Теперь мне нужнотолько найти старика Фангорна и сказать ему, чем кончилось дело.

– Наверное, он и сам догадался, - предположил Мерри. - Развемогло быть иначе?