Властелин Колец. Две крепости - Джон Рональд Руэл Толкин

– Это Гэндальф и Теоден со своими людьми, - присмотревшись,сказал Леголас. - Пойдемте им навстречу.

– Будьте осторожны, - предупредил Мерри. - Некоторые плитыздесь качаются, можно свалиться в подземелье.

Они медленно двигались по разбитым и скользким плитам.Всадники, заметив их, остановились. Гэндальф выехал навстречу друзьям.

– Мы славно поговорили с Древобородом и кое-что придумали, -сказал он. - Заодно и отдохнули. Пора выступать. А вы тут как?

– Начали с дыма, им же и кончили, - ответил Мерри. - И дажеСаруман уже не кажется таким мерзким.

– Неужто? - отозвался Гэндальф. - Впрочем, это твое дело, амне надо нанести ему прощальный визит. Это опасно, может быть бесполезно, нонеобходимо. Если хотите, можете сопровождать меня. Но будьте начеку. Сейчас невремя для шуток.

– Я пойду, - сказал Гимли. - Интересно узнать, правда ли онпохож на тебя.

– Это не так просто, - возразил Гэндальф. - Если Сарумансочтет нужным, он будет похожим на меня. Я не очень уверен, хватит ли у тебямудрости разобраться во всех его личинах. Ну ладно, там видно будет. Может, онеще и не явится, когда увидит, что нас много. Я на всякий случай попросил энтовпока не показываться.

– А что он может нам сделать? - спросил Пиппин. - Обольет изокна жидкой смолой или заколдует издали?

– Скорее последнее, - спокойно ответил Гэндальф. - Особенноесли без толку шастать у него под окнами. Знаешь, милый, если зверя загнать вугол, он на все готов. У Сарумана есть способности, о которых ты неподозреваешь. Главное - остерегайтесь его голоса!

Они подошли к подножию Ортханка. Башня была сложена изчерного блестящего камня. Все углы и грани были такими четкими, словно толькочто из-под резца. Ярость энтов не оставила на башне никаких следов, кроменескольких крошечных сколов у основания.

С восточной стороны между двумя массивными контрфорсамивиднелась большая дверь, а над нею - закрытое ставнями окно с решетчатымбалконом. Дверь была высоко над землей, и к ней вела лестница из двадцати семишироких ступеней. Это был единственный вход.

У подножия лестницы Гэндальф и Теоден спешились.

– Я поднимусь, - сказал маг. - Я бывал в Ортханке и знаю,чего нужно опасаться.

– Я пойду с тобой, - ответил Теоден. - Я стар и больше неведаю страха. Мне хочется поговорить с врагом, причинившим Рохану столько бед.Со мною будет Йомер; он поддержит меня, если я ослабею.

– Как хотите, - сказал Гэндальф. - Арагорн, мне хотелось,чтобы ты был с нами. Остальные пусть подождут внизу.

– Нет уж, - живо отозвался Гимли, - мы с Леголасом тожепойдем. Мы здесь единственные представители наших племен и не хотим пропуститьсамое интересное.

– Ну что ж, идемте, - Гэндальф улыбнулся и вместе с Теоденомначал подниматься по ступеням.

Всадники оставались в седлах и ждали по обеим сторонамлестницы, с тревогой озирая мрачную башню. Мерри и Пиппин сели на нижнейступеньке, чувствуя себя бесполезными и беззащитными.

– До ворот полмили, да еще грязь, - пробормотал Пиппин. -Лучше бы нам туда потихоньку вернуться. И зачем только мы пришли? Кто нас сюдазвал?

Гэндальф остановился перед дверью Ортханка и ударил в неежезлом. Она глухо зазвенела.

– Саруман! Саруман! - громко и повелительно крикнул он. -Выходи, Саруман!

Окно над дверью отворилось, но не сразу. В темном проеменикого не было видно.

– Кто там? - послышался оттуда голос. - Что вам нужно?

Теоден вздрогнул.

– Я знаю этот голос, - сказал он, - и проклинаю день, когдавпервые внял ему.

– А ну-ка, Грима, позови своего хозяина!- крикнул Гэндальф.- И не заставляй нас ждать.

Окно захлопнулось. Прошла минута. Вдруг зазвучал другойголос, негромкий и мелодичный. В нем было непередаваемое очарование. Слышавшиеэтот голос редко потом вспоминали сами слова, а если все же вспоминали, тоудивлялись, ибо в словах этих не было никакой силы. Но голос доставлялнаслаждение. Все произносимое им казалось мудрым, со всем хотелось согласиться.Любой другой голос по сравнению с этим казался хриплым, всякие другие речинеразумными; а если кто-то осмеливался возражать, в сердцах у зачарованныхслушателей вспыхивал гнев. Одного звучания этого голоса было достаточно, чтобыстать его рабом, и это колдовство жило в слушателях, даже когда они были ужедалеко. Голос все шептал, приказывал, и они повиновались. Никто не мог слушатьего без волнения, никто не мог противостоять его чарам. Устоять могла толькотвердейшая воля и устремленная мысль.

– В чем дело? - кротко спросил голос. - Почему вы нарушаетемой покой? Неужели вы не оставите меня ни днем, ни ночью? - В этом тоне былласковый упрек мягкого сердца, огорченного незаслуженной обидой.

Все в изумлении смотрели наверх. Не слышно было, чтобыкто-нибудь выходил. Но обитатель башни уже стоял на балконе, глядя на нихсверху вниз: старик в свободном плаще, цвет которого изменялся при каждом егодвижении. Лицо продолговатое, лоб высокий, глаза глубокие и темные, совершеннонепроницаемые, но взгляд благосклонный и несколько усталый. Волосы и бородаседые, с темными прядями на висках.

– Похож-то он похож, - прошептал Гимли, - да все-такидругой.

– Ну подойдите же, - продолжал медоточивый голос. -Гэндальфа я знаю слишком хорошо и не надеюсь, что он пришел за помощью исоветом. Но ты, Теоден Могучий, Король Рохана, достойный сын ТенгеляПрославленного! Почему ты не пришел ко мне раньше, почему не пришел как друг? Яхотел видеть тебя, самого могучего из правителей Запада, чтобы предостеречь отчужих советов, злобных и неразумных. Но и сейчас не поздно. Я готов забытьобиды, нанесенные мне воинами Рохана, потому что хочу спасти тебя от гибели наневерном пути, выбранном тобой. Ибо только я могу спасти тебя.

Теоден хотел что-то сказать, но не решался. Он посмотрел наСарумана, потом на Гэндальфа, было видно, что он колеблется. Но Гэндальф нешевелился, словно ожидая ему одному ведомого знака. Всадники перешептывались,одобряя слова Сарумана, но потом притихли и слушали как зачарованные. Им казалось,что Гэндальф никогда не говорил так хорошо с их правителем, наоборот, он всегдабыл груб и надменен. В их сердца тенью прокрался великий страх: они словновоочию видели гибель Рохана, к которой Гэндальф толкал их, тогда как Саруманоткрывал путь к спасению.

Неожиданно Гимли нарушил молчание.