Невеста в награду - Наталья Сапункова

Как звали того человека? Его как-то называли его товарищи, разномастный и растрепанный сброд, который он привел с собой тогда. Ей это снилось, но, проснувшись, она не могла вспомнить имя. Ну и пусть, не так-то и хочется…

Она и лицо его не помнит почти. Зато помнится та луна, будь она неладна…

— Смотри, чтобы хоть кольцо не напрасно надела, — сказала Винья. — Играй, кто против. Это для них надо скорей получить своё, а нам, женщинам, вот в этом самое счастье, чтобы дразнить, искушать, и подольше! И лишь потом… Какой-то злодей рода человеческого придумал назвать это обязанностями. Так что играй, девочка. И что-то решится, может быть.

Она словно повторяет былые мысли Иларис. Но та уже чувствует иное. Возьмите себе эти игры, ей захотелось обязанностей! Для них обоих. Скучной рутины, которая длится день за днем и не надоедает. Ну как всегда: чего не может быть, того и хочется.

— Ты желаешь, чтобы он сам догадался, как снимать твой пояс?

Иларис пожала плечами. Посмотрим…

— Знаешь, что меня удивляет? — задумчиво сказала Винья. — Я не понимаю. Лорд Бир кажется человеком, который добился всего скорее вопреки, чем благодаря семье. Семья признала и бросила ему кость, но сначала он стал, кем есть, и они сочли это за благо!

— И что же? — Иларис посмотрела ей в лицо. — И что?..

— А то, что такие люди ведут себя разумно и в меру осторожно, как бы их поступки не выглядели со стороны. А что делает твой лорд? Он открыто пренебрегает волей нашего короля. Другой бы делал это сдержанней. Ты что, не замечала, как он смотрит на тебя? И, главное, как он не смотрит на твою сестру? Тебе это приятно, а приятность усыпляет разум.

— Мне кажется, это в его характере, — Иларис опять пожала плечами. — Пренебрегать чужой властью и бравировать этим.

— Это ничего, если не чрезмерно. Милая, я тут подумала, что мы, наверное, чего-то не знаем.

На площади собирались охотники. Лаяли собаки. Элина прогарцевала мимо окна, у которого стояли Иларис и Винья, на красивой каурой лошади, в седле она держалась изумительно. Рядом с ней, ноздря в ноздрю, ехал лорд Дамир, блестя белозубой улыбкой, что-то оживленно говорил. И вдруг — Иларис увидела это ясно, — сестра покачнулась и склонилась на шею лошади, и начала съезжать с седла, и лорд Дамир, увлечённый чем-то впереди, этого не видел.

Иларис ахнула и бросилась на балкон — выход туда был рядом. Ничего не понимающая Винья — следом.

Элину они увидели не на лошади и не на земле, а на руках Торина Фертаги, без чувств, а вокруг них собиралась толпа. Побежал лорд Фари, воскликнул:

— О, как вовремя подоспел мой оруженосец!

Будто по меньшей мере он сам подоспел вовремя.

— Лекаря в передний зал! И леди Элину тоже, приготовьте, куда уложить, — бросила Иларис, зная, что кинутся исполнять тут же.

Кинулись, конечно.

— Дай сюда, ты не сумеешь удержать леди, — тем временем лорд Эрчибальд сунулся отбирать у Торина обмякшую на его руках Элину.

Торин буркнул что-то сквозь зубы, и ловко оттеснил лорда плечом, направляясь к дверям. Лорд Фари не унимался, что-то выкрикнул и опять сунулся отбирать драгоценную ношу.

— Не мешайте, прошу, милорд, — Торин уклонился и, чтобы уж точно избавиться от помехи, уверенно наступил лорду на ногу, тот даже рыкнул и ругнулся, и отошёл хромая.

Что за дурак! — с раздражением подумала Иларис. Мог бы дальше надуваться и командовать оруженосцем.

Больше ничего не успела подумать.

— Полагаю, что теперь этот красавец будет надёжно исключён из претендентов на приз? — услышала она позади себя насмешливый и совершенно спокойный голос. — За сестру не тревожьтесь, миледи, дорогая моя. Сейчас мой колдун поможет, ваш куда-то подевался, как видите. Девичий обморок, что-то серьезное защита бы не допустила. Мой колдун видит такие вещи.

— Милорд граф? — Иларис круто обернулась.

Какие демоны принесли сюда графа Карса? Хоть и мысли у них оказались так созвучны. Заодно она заметила колдуна Торна, который бегом пересекал площадь — торопился. И впрямь отлучался. Но хорошо, что он тут.

Граф пребывал в отличном настроении, смотрел приветливо.

— Позвольте вашу руку? — он протянул свою. — Кстати, насколько я раньше видел молодого Фари, он так явно дураком не казался. Сердечные дела, и матушка над ухом зудит, — продолжал он потешаться, — последняя причина всего хуже, уверяю. А мальчишка-оруженосец ловок, конечно, но во взбучке нуждается. Ведет себя негодно.

— Ах, простите, милорд, — Иларис опомнилась и бросилась в зал.

Элину уже уложили на застеленную плащами скамью, над ней склонился лекарь и тёр ей виски, и колдун графа был тут — в черном костюме и белоснежной рубашке, остальные держались на некотором расстоянии в рамках приличий. Иларис подошла. Сестру уже привели в чувство, она моргала и не понимала, что происходит, но её щеки слегка порозовели. Как раз появился колдун Торн — к радости Иларис, всё же ему она доверяла. Торн с графским колдуном быстро обменялись приветствиями и принялись на пару водить над девушкой артефактами в виде маленьких шариков.

Чужой колдун успел первый. Он, извинившись, снял с шеи Элины небольшую серебряную подвеску с маленькими красными гранатами и протянул Иларис на раскрытой ладони.

— Миледи, эта вещь наделена силой, вступившей в противоречие с защитными артефактами, которых вашей сестре несколько. Все они пересекаются в своём действии. Очень неосторожно, — и выразительно посмотрел на несского колдуна.

Торн, побледнев, приготовился возразить, но Иларис знаком попросила его не спорить. Она взяла подвеску, покрутила в пальцах.

— Это вещь моей мачехи. Я много лет её не видела. По правде говоря, была уверена, что подвеска давно потеряна. Торн, я хочу знать, какого рода на ней заклятье, и, главное, как это получилось...

— Миледи, мой уважаемый коллега, конечно, разберется и доложит вам, но позвольте мне сделать это сейчас, — графский колдун поклонился Иларис. — Я артефактор, миледи, и прекрасно почувствовал эманации этого предмета. Ошибиться невозможно. Это старый амулет, так называемый «женское благоразумие», был изготовлен в своём нынешнем виде и никогда не перечаровывался, это весьма заметно.

— «Женское благоразумие», — повторила Иларис удивлённо. — И говорите, это всегда было так?

Мачеху она помнила еле-еле, никакого зла от неё не видела. Спокойная и действительно донельзя благоразумная женщина.

— Эли, где ты это взяла? — просила она у сестры, которая теперь следила за ней напряжённым взглядом.

— Я его хранила, вместе со старой куклой, — призналась Элина. — Ты сама поняла, что это мамин. Вчера я показала его тёте Чарите, и…

— И?..

— Ничего. Она удивилась, что я его не ношу. Это же мамин. Я решила носить. Действительно, почему нет?