Обвиняется в измене - Айя Субботина

— Софья Ивановна, безмерно рад наконец вас видеть, — абсолютно сухо, но иронично, произносит Денис, отступая от меня на то расстояние а-ля «от тебя плохо пахнет, но я слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом».

Мне так стыдно, что хоть провались.

Конечно, меня тошнило все утро, но вряд пи я пахну настолько отвратительно.

На всякий случай пытаюсь еще больше увеличить пустоту между нами, но наталкиваюсь на «Анастасию Сергеевну». Она так стремительно отступает, что меня неумолимо тянет назад, как будто невидимая рука толкает упасть на спину, чтобы превратить абсурд в злую комедию.

И я бы точно упала, если бы не человек, который стал этому причиной.

Денис успевает поймать меня за руку, одернуть на себя. Еще немного, и я клюну его носом, как в корейской дораме. Только там эта выглядит обычно мило и забавно, а я точно стану заочным посмешищем всего офиса. Хорошо, что в последний момент успеваю «притормозить» наше неумолимое сближение ладонью. Полметра — это, конечно, слишком мало, чтобы магнетический запах этого мужчины перестал лишать меня ума, но достаточно, чтобы не броситься ему на шею.

Он здесь флиртовал? Или мне показалась?

— Добрый день, Денис Александрович, - стараясь говорить связно и не заикаясь, говорю я. — Мне как раз нужно поговорить с вами.

— Я подписал ваше увольнение, Софья Ивановна, если вдруг пришли как раз по этому поводу, - обдает официальным холодом.

— Да, как раз по этому, - очень глупо повторяю за ним. —  Может, мы обсудим это…

Хочу сказать «наедине», нс язык не поворачивается. Кажется, если скажу — все сразу поймут, что между нами было. Это станет очевидностью, проступившей у меня на лбу, как тайное послание лимонным соком, которое кто-то из великих писал своим соратникам из ссылки между строк художественных книг.

— Мне абсолютно нечего вам сказать. — Денис смотрит поверх моего плеча - и его каменное лицо преображается соблазнительной полуулыбкой. — Вы, кажется, хвастались, что изучили все ваши должностные обязанности? Параграф три пункт три, точка, одиннадцать.

Я ведь правда изучила все проклятые документы, но именно сейчас не могу даже в общих чертах вспомнить, о чем они.

Зачем он так меня унижает? На глазах этой…

Я отодвигаюсь, чтобы держаться подальше от них обоих, затравленно озираюсь по сторонам в поисках путей к отступлению, но не могу ни на чем сосредоточиться, потому что голову занимает одна единственная мысль: «он даже не захотел со мной поговорить».

— Все интересующие вас вопросы вы можете задать в отделе кадров. Я не контролирую каждый чих. Для этого есть люди, которые доказали свою компетентность. Надеюсь, Софья Ивановна, опыт, приобретенный за время вашего краткого пребывания в этих стенах, окажется полезным.

Он откровенно глумится надо мной.

это настолько очевидно, что даже двугорбый Эверест с ее глуповатым: выражением лица хихикает в кулак, хоть это и выглядит как будто она подавилась чихающей мышью.

Что-то сдавливает сердце в груди. Невидимая мышца, какой-то вдруг приобретенный защитный панцирь, который раковиной схлопывается вокруг этого кровоточащего кусочка плоти.

Обидно — хоть вой. А лучше врезать бы ему прямо в лоб, чтобы не стоял тут с видом хозяина жизни, которому можно использовать людей вместо одноразовых носовых платков, а потом указывать им, почему их место в мусорном ведре, а не в нормальной жизни.

— Мое пребывание здесь, Денис Александрович, было просто ужасным. — Эта говорю не я. Это говорит какая-то другая Соня, та, что была мной да нашей встречи на дне рождения моего отца. Та Соня, которая отшила этого бабника. Та, за которой он бегал, потому что хотел — и не мог получить. Спасибо что ты все еще здесь, моя вторая половина! — Настолько ужасным, что я пришла лично сказать вам об этом.

Денис щурится - и лучики морщинок вокруг его непроницаемо-черных глаз делают его жутко сексуальным. Таким притягательным и желанным, что на мгновение меня подкашивает слабость. Можно ведь просто сказать ему, что люблю, и что Саша вынудил меня сделать то, что я сделала. Но, к счастью, я быстро прихожу в себя.

— Вот как? — Голос Дениса хрустит, как гравий под тяжелым шагом.

— Ваш план оптимизации — то еще дерьмо, - улыбаюсь в ответ на его очевидное бешенство. — Ваши условия работы не соответствуют заявленным. А вы…

— А я?.. — Он переходит на громкий шепот, нависая надо мной всем своим немаленьким ростом. Это больше похоже на попытку урагана проглотить маленький домик Элли, но я держусь до последнего.

—А вы — тиран и самодур.

— Ко мне в кабинет, Ларина! — рявкает Денис, и даже ни в чем не провинившийся двугорбый Эверест приседает от страха. — Очень хочу услышать ваши предложения по улучшению…

Я не даю ему закончить.

Делаю то, чего здесь наверняка не делал еще никто. Возможно, когда уйду, обо мне будут говорить шепотом: «Ларина? Какая Ларина? Та, что перебила Тирана? Смелая!»

— Вы подписали мое увольнение, Денис Александрович. Я не считаю нужным растрачивать безграничные возможности мозга задаром. Надеюсь, - бросаю взгляд на до сих пор согнутый Эверест, - Анастасия Сергеевна сможет вам в этом помочь. Ну или в чем-то другом, в чем она сильна. И еще раз: огромное спасибо за бесценный опыт.

Он хочет остановить меня, но лифт снова распахивается на нашем этаже, и я успеваю юркнуть, проскользнув в выходящей группе мужчин азиатской внешности.

Очень хочется оглянуться, увидеть его взгляд, но тогда это будет плохим финалом моей идеально сыгранной сцены.

Жаль, что как только я оказываюсь в одиночестве замкнутого пространства кабинки, меня разрывает от обиды и слез.

В кабинет влетаю как пуля. Не глядя — за слезами мир похож на абсолютно грязное размазанное пятно — достаю из-под стола коробку для бумаг и начинаю сгребать в нее все, что попадается под руку. Только позже, когда Оля лезет под руку со словами «это же не твое!», до меня доходит, что в этих стенах моя — только чашка для кофе и пара мелочей вроде антибактериального спрея. Ноги дрожат так сильно, что хочется сесть и перевести дыхание, дать себе передышку Но ужасно страшно, что Денис бросится вдогонку - и самая главная сплетница офиса, а заодно весь этаж, станут свидетелями сцены, которой не может быть между начальником и стажеркой.

— Все хорошо, я в порядке, просто эта болезнь… — Приходится отказаться от помощи Лены, потому что у нее такой крепкий запах духов, что меня вот-вот снова вывернет наизнанку. — Все хорошо. Плохой опыт — тоже опыт.

К счастью, в коридоре почти никого нет, только пара сотрудников, которые гуськом несут высокие стопки бумаг. Я пристраиваюсь за ними, захожу в кабинку лифта - и мы спускаемся вниз. На минуту кажется, что, когда выйду наружу — обязательно наткнусь на Дениса. Какая-то часть меня ждет; что именно так и будет. Что он снова будет грубым собственником, взвалит меня на плечо, скажет, что имел мои фокусы и запретит отходить от него даже на минуту до конца жизни.