Каменная пациентка - Эрин Келли

– Конечно! – ответил он, удивленно-обиженный даже тем, что я могу сомневаться в этой части плана.

– Мы должны допускать возможность, что она не видела письма, вот и все. Она могла бросить на него сверху свой портфель или просто выкинуть, не читая.

Джесс нахмурился:

– Ну, пойти в газеты всегда было основным планом, так что, по сути, это просто возвращение к нему.

Я откинулась назад на кровати, плюхнувшись на спину, будто в таком положении смогла бы придумать волшебную фразу, которая заставит его передумать и освободит наконец нас обоих от моего дурацкого плана. Джесс по обыкновению воспринял это как приглашение и навалился на меня с лицом, горящим от желания.

– Здесь продается дом. Через два дома от твоей мамы, – сказал он. – Нуждается в ремонте, но у нас может быть собственное жилье, малышка.

Казалось, что возможность поговорить по-настоящему честно появляется, как назло, только в те моменты, когда это было бы для него больнее всего.

– Ага, – отозвалась я несчастным голосом. – Есть над чем подумать.

В полдень мы были возле больницы, катаясь кругами снаружи под тяжелыми серыми облаками.

– Если здесь копы… – начал Джесс. – Не думаю, что так будет, но если они здесь, они не знают эту местность настолько хорошо, как мы. В этом у нас преимущество. Если мы прочешем окрестности, то по крайней мере будем знать, что тут никто не залег, поджидая нас.

– А что если нас повяжут просто за взлом и проникновение?

– Малышка, не глупи. Я не позволю тебе в это вляпаться. Если что – я возьму на себя полную ответственность.

– Это прикончило бы твоих родителей. Двое из трех сыновей с судимостью?

– Из четырех. – Его подбородок дрогнул. – Двое из четырех сыновей.

Я печально кивнула. За последние дни я так сильно похудела, что даже ходить начала по-другому; исчезновение бедер перенесло мой центр тяжести выше к тазу. Показать Джессу эти записи казалось самым глупым поступком, который когда-либо совершали люди, а предложить шантаж – худшей идеей, которая кому-либо приходила в голову. И последнее: я была наконец-то достаточно напугана, чтобы найти в себе смелость оставить его. Я мысленно поклялась себе, что при следующем же посещении спальни Джесса уничтожу те дрянные копии, пока он спит, и это будет мой последний визит к нему.

Мы обошли пешком каждый дюйм участка, включая старые деревенские домики и сады, пока Джесс не убедился, что непрошеных гостей нет (мы не в счет). Мы собирались дожидаться Гринлоу у главного входа, однако ближе к вечеру начался дождь. Первые несколько капель мраморными шариками скатились по кожанке Джесса, но через минуту дождь хлестал, как из ведра, смывая следы наших шин.

– Мы подождем у входа с женской стороны. – Джесс купил нам налобные фонарики: их прыгающие лучи выхватывали свежие разрушения – осколки стекла и черепицы, кучи булыжника. Внутри он достал большой фонарь из инструментальной сумки Клея. Служебный коридор осветился, и у нас обоих перехватило дыхание.

– Ох, только взгляни, что случилось. – Джесс коснулся отсыревшей стены так нежно, словно это была моя щека. На полу чвокала грязь, мозаика оказалась покрыта слизью и усеяна маленькими трупиками голубей – Джесс шарахнулся от них – и крыс, в разной стадии разложения. Мы вытянули из-под курток вороты наших футболок и сделали из них импровизированные маски. Как я могла когда-то снимать одежду и ложиться в этом месте? Я представила – как мерзко, должно быть, сейчас в подвале, черные угри с болот наверняка оккупировали старый морг.

Мы поставили фонарь в дверях, и его свет превратил струи ливня в сверкающие платиновые нити. Любой приближающийся человек не мог бы его не заметить.

– Ну ладно, давай пока побережем батарейки, – сказал Джесс, выключив его и шаря по притолоке в поисках маленького желтого фонарика. – Я уверен, что оставил его тут!

– Последний раз я видела его в архиве, – произнесла я.

Он вздрогнул при воспоминании о том, что я натворила там, наверху, но продолжал шарить.

– Ладно, придется действовать по старинке. Черт! – Связка свечей упала в черную лужу. Я спасла те, которые смогла, опалила кончики и прилепила их на подоконник.

До появления Гринлоу оставалось еще несколько часов. Мы сидели, скрестив ноги, на гигантских баках в старой прачечной и слушали музыку шторма.

– Помнишь первый вечер, когда я привел тебя сюда, малышка? – спросил Джесс. Я улыбнулась, жалея, что не могу принять какую-нибудь волшебную пилюлю и вернуть обратно все мои прежние чувства к нему. В любом случае, что бы ни случилось дальше, Джесс дал мне это место: он показал мне, что я хочу делать в жизни. – Ты так просияла, когда зашла внутрь. Я влюбился в тебя в тот вечер, правда, мне потребовалось так много времени, чтобы сказать это. Что бы ни происходило в этом месте, для нас оно всегда будет особенным. Я обдумываю одну идею – получить работу на стройке. А ты могла бы работать в каком-нибудь шикарном отеле.

Его слова прозвучали, как щелканье наручников на моих запястьях.

Если бы у меня во рту оказалась волшебная пилюля, я бы ее выплюнула.

– Если она заплатит, – сказала я, чтобы сменить тему, – что мы будем делать с деньгами? Я имею в виду, в ближайшее время. Как мы собираемся их хранить? Мы не можем просто ходить с кучей наличных и тратить.

Он пожал плечами. Не знаю: не решался он загадывать так далеко наперед, или ему просто вовсе не приходило это в голову.

– Внести их в банк по частям, я полагаю. Сказать, что копишь с зарплаты. Или тебя волнует налоговый инспектор?

– Господи, Джесс, налоговый инспектор – наименьшая из наших забот! – Я засмеялась, и тут же пожалела об этом: настолько отвратительно это прозвучало. – Я имею в виду жизнь с кучей денег под матрасом. Твоя мама меняет тебе простыни – и сразу думает, что ты грабитель или что-то в этом роде.

Это отрезвило его; я знала – он гордится тем, что он «хороший» сын.

– Послушай, может, хватит делить шкуру неубитого медведя? Ты могла бы не искушать судьбу. – Он никогда так не огрызался на меня раньше.

– Прости. – Я принялась разглядывать свои ногти, уже грязные и обломанные спустя всего несколько часов после возвращения в Назарет. Мне нужно было еще сказать кое-что до полуночи.

– А что, если она скажет, что мы блефуем? Если решит блефовать в ответ? Мы же на самом деле не знаем, что она сделала, или ты об этом забыл?

Его глаза сверкнули.

– Ты можешь перестать настраиваться на худшее?

Я решила замолчать.

Мы встали на караул возле двери в 23.30, включив головные фонари. Джесс попытался поцеловать меня – он хотел превратить это в некое большое романтическое приключение, но скрипучий пластик на наших лбах сделал это невозможным, и я почувствовала облегчение.