Каменная пациентка - Эрин Келли

Он покраснел, вытащил бумагу и сунул ее в свой задний карман.

Побережье Саффолка не похоже на Корнуолл или Девон, где море еще издалека дразнит вас сквозь провалы в холмах. Для такого плоского графства обзор очень плохой, береговая линия тянется под обрывом, и вы не увидите воду, пока не окажетесь почти рядом, наверху.

Джесс прикидывал, что у нас уйдет на дорогу до Сайзуэлла часа два, но мы проделали этот путь за час с небольшим. Чтобы убить пятьдесят минут до открытия приемной Гринлоу, мы отправились на пляж. Недалеко от нас виднелась атомная электростанция с крышей, похожей на огромный мяч для гольфа, и от нее во все стороны разбегались опоры линий электропередачи.

– Ее особняк где-то поблизости, – сказал Джесс. – Заметь, она не гадит там, где живет.

Там, где она живет, не было психиатрической больницы, однако я понимала, что не стоит на это указывать.

Кафе на берегу было закрыто на зиму, зато у Джесса в багажнике нашлась фляжка с чаем и шоколадка. Усевшись на гальке, мы передавали друг другу фляжку, пока он еще раз повторял свой план.

– Так. Я войду внутрь, а ты подождешь у мотоцикла, и когда я выбегу, мы прыгнем на него и уедем прочь, вот вроде и все. Дело сделано. – Он попытался щелкнуть пальцами, но его кожаные перчатки приглушили звук. Мне бы вообще не стоило появляться здесь; если на то пошло, я была обузой. Я задумалась – может, он почувствовал, к чему все идет, мою растущую отрешенность, проявляющуюся в настроении или в постели, и это был его способ не только укрепить нашу связь, но и каким-то образом доказать свою незаменимость.

Приемная располагалась в миле от берега, в Лейстоне, в Квакерском доме собраний. Вход охранял человек в костюме и галстуке, с кофейником под рукой, а снаружи был припаркован сверкающий темно-синий «Ягуар».

– Это ее машина, – сказал Джесс. – Она сидела в ней, когда чуть не сбила моего брата. – Вклад Клея в первую демонстрацию протеста являлся семейной легендой Бреймов. – Интересно, насколько сильно это ударит ее по карману? Сколько лет за такую сумму пришлось бы работать обычному человеку? – Он несколько раз подпрыгнул на носках, разминая ноги. – Ладно, приступим. Будь готова свалить отсюда в любую минуту, хорошо?

От моего шумного дыхания запотевал щиток шлема. Человек в дверях скрестил руки на груди и широко расставил ноги, явно объясняя Джессу, что тот не сможет войти, пока не снимет шлем. Приемная нашего местного депутата, Пола Лоушелла, находилась в холле Настедской церкви, никем не охраняемая – просто обычно какой-нибудь местный доброволец сидел за складным столиком, – но мы никогда не видели, чтобы кто-то пытался пройти туда в защитном шлеме. Джесс согнул письмо пополам, а затем повернулся и побежал ко мне так быстро, что я решила, будто он выполнил задуманное, хотя конверт по-прежнему виднелся у него в руках. Я запрыгнула на сиденье позади него и крепко обхватила руками, когда мы с ревом выехали с парковки. Проехав квартал, Джесс остановился возле небольшой вереницы магазинов и в ярости швырнул шлем на землю.

– Я все просрал, да? Зачем я попер напролом? – Он пнул переднее колесо.

Я подняла щиток своего шлема.

– Что нам теперь делать?

– Я не знаю, ясно? Я понятия не имел, что у нее есть гребаный вышибала. – Джесс окинул меня взглядом. Я, наверно, выглядела круто в обтягивающих кожаных штанах и всем прочем. – Я тупица. Я все испортил. – Он пнул колесо еще раз, так сильно, что мотоцикл чуть не упал.

Я много раз имела возможность положить этому конец. Я думаю теперь обо всех этих шансах как о дверях по пути вдоль бесконечного коридора, и я захлопнула за собой их все, лишь бы не столкнуться с расстроенными чувствами Джесса.

– У того парня на столе был кофейник, – сказала я. – Он не будет торчать снаружи вечно. Вернись, подожди, пока он зайдет выпить кофе, и подсунь письмо под «дворник» ее машины. Жаль, конечно, что мы не сможем оставить его прямо на ее переднем сиденье.

Джесс в восторге повернулся ко мне.

– Ты гений, малышка!

– А что я такого сказала? – спросила я, однако Джесс уже бежал к небольшому газетному киоску и связке вчерашней «Дэйли таймс Восточной Англии», выставленной наружу возле его стены. Он достал канцелярский нож, который всегда носил с собой, чтобы перерезать скрепляющую их пластиковую ленту.

– Зачем тебе бумага? – спросила я, но ему оказалась нужна лента.

– Иногда иметь такого брата, как Клей, просто замечательно! – заявил он.

Мы вернулись и возобновили наблюдение за вестибюлем. Так прошел час, прежде чем входная дверь осталась без охраны. Джесс сделал крюк из жесткого пластика, вставил его в щель между дверью машины и кузовом и принялся шурудить им, пока замок со щелчком не открылся. На пассажирском сиденье лежала газета с Салманом Рушди и его фетвой на передовице. Я положила наше письмо поверх его лица, так, что невозможно было не заметить.

Мы ехали домой, подгоняемые попутным ветром. Джесс никогда не превышал скорость в шестьдесят миль в час, но перемещение в одну сторону с воздушным потоком ощущалось так, словно мотоцикл едет слишком быстро, выйдя из-под нашего контроля.

Стены в новых домах Настеда были тонкими, и звук телевизора доносился до спальни Джесса. Марк и Триш смотрели какую-то комедию, укрывшись электрическим одеялом, и изредка смеялись – громко и в унисон. В комнате Джесса все три спирали электрического камина светились оранжевым. Его одежда висела на перекладине, все вещи Джесса, какие я знала: подержанная школьная форма; комбинезон работника «Ко-оп»; клетчатая рубашка и джинсы, которые он носил, когда был со мной, и кожаные доспехи мотоциклиста, которые он демонстрировал миру.

Прошло пять дней с тех пор, как мы доставили письмо Хелен Гринлоу, и наш восторг по этому поводу продержался недолго. Это больше не походило на игру. Теперь Джесс нервно листал копии заметок о Хелен и ее фото. Мне пришлось скопировать свой архив для Джесса, чтобы убедить его – мы все равно обратимся в газеты, даже если она появится на встрече. Я занималась этим самостоятельно, и значит, будет только один набор дубликатов, способных ее уничтожить, в качестве нашего страхового полиса. Не то чтобы я беспокоилась, что Джесс начнет двойную игру – его доверие ко мне было удушающе абсолютным – но я сомневалась, что он сможет сдержать свой энтузиазм. Вся энергия и эмоции, которые ранее он вкладывал в надежду на восстановление больницы, теперь влились в эту новую вендетту. Она легла на почву, подготовленную многолетней одержимостью.

– Она может натравить на нас полицию. – Когда Джесс ходил по комнате, проволочные «плечики» позвякивали, и я знала, что этажом ниже дрожит потолочный светильник. – То, что мы правы с моральной точки зрения, не означает, что наши действия законны. Она могла бы сделать это и после нашей встречи, но так есть риск, что все выплывет наружу.

– Что мы будем делать, если на встречу никто не придет? – Я потянула Джесса на кровать рядом с собой, больше для того, чтобы остановить хождение, чем из-за потребности в близости. – Мы действительно обратимся в газеты?