Антирусская красная смута - Владимир Михайлович Лавров

нечистоплотная публика, которая не ощущала себя русскими, не ощущала себя православными. Отсюда и ненависть к 1000летней великой России.

Собеседник: Вы, Владимир Михайлович, сказали о ненависти к 1000-летней нашей истории и традиции. Ведь это же какой-то потрясающий феномен - Ленин! Рождается ребёночек, живёт в благополучной стране, в благополучной семье. Откуда у него такая ненависть? Как она воспитывалась? Факт остаётся фактом, это так. Но как же, ведь каждый человек эволюционирует?

Как же можно было довести, и что его доводило? Личные какие-то качества, окружение, семья или недостатки, какие-то искажения тогдашней русской национальной жизни? Что привело человека к такому неприятию своей родины? Он же в Ульяновске, в Симбирске, на берегу могучей реки, которая деликатесами кормила всех, кто жил на её берегах.

Лавров: Да, хорошо жили. Каждый может посмотреть, в каком доме жил Владимир Ильич. Сейчас бы преподавателям такие дома!

Одновременно хочу сказать и другое: возращение к истокам 1000-летней великой православной России невозможно без справедливой объективной оценки Николая II. На нём всё пресеклось, и мы должны сказать о нём правду. Какой был достойный человек, достаточно успешный глава государства, и возвращение к истокам - это и возвращение доброго имени Императора Николая II. Это сейчас и происходит.

Собеседник: Да, слава Богу. Но я бы даже сказал более широко: уважение к российскому императорскому дому и вообще к самодержавному принципу, который формировал на протяжении веков Россию, выводил её из труднейших катастрофических положений и сформировал наш народ, к которому мы сейчас принадлежим. Мы сформировались благодаря этому прошлому, которое в свою очередь создавалось теми, кто возглавлял государство.

Нужно иметь и мужество, и твёрдость, чтобы руководить столь обширным развивающимся государством. Причём была потрясающая динамика - то внешние войны, то расширение. Вдруг целая Сибирь до Дальнего Востока нам досталась, и надо налаживать управление, надо налаживать жизнь, надо налаживать промышленность, нужно искать людям рабочие места, нужно законодательно все определять.

Огромная государственная деятельность! Всё время на таком гребне были те, кто возглавлял наше государство. Некоторые чуть более успешно, кто-то менее, но это помазанники Божии, которые чувствовали ответственность и перед Богом, и перед народом.

Лавров: Безусловно, так. Возвращение к великой православной России - это возвращение исторической правды о нашей стране. Делаются важные шаги, но здесь опять же не обойдётся без каких-то очень тяжёлых переживаний, переосмыслений. У меня на столе когда-то была фотография Ленина. Было такое.

Но я как историк изучал, что происходило на самом деле. Это было очень драматичное, даже трагическое переосмысление, когда видел в учебнике одно, преподаватель это повторял, а вот документ - там другое! Тяжело, но нужно через это пройти. Если хватит силы воли, если совесть есть. Возрождение России - это возрождение её совести.

Собеседник: Вы как историк говорите про возвращение к исторической правде, но ведь Лениным была исключена история как наука из университетских курсов, из школьных курсов. Её туда возвратили только в 30-х годах.

Лавров: Да, история вообще была запрещена. В 1934 году историю восстановил Сталин, разумеется, в очень идеологизированном, далёком от правды варианте, но всё-таки это был какой-то шаг вперёд, потому что Ленин вырастил поколение Иванов, не помнящих родства.

Первый большевик

Лавров: Прежде всего должен сказать, что родился Владимир Ильич, то есть человек, которому предстояло стать первым большевиком, в добропорядочной семье, его отец был православным верующим. Но отец рано умер. И, к сожалению, сразу после этого старший брат Александр ринулся в революцию и участвовал в подготовке покушения на Императора Александра III. Он в результате был казнён, что сыграло большую роль, возбудило у младшего брата Владимира болезненную ненависть к Царям, к самодержавию.

А мама удержать в руках сыновей не смогла, хотя пыталась. Стремилась Владимира Ильича направить на сельскохозяйственный труд, он даже жил в их небольшом имении, но у него не получалось. Он стал ссориться с соседями, с крестьянами, подавал на них в суд, суд выигрывал (они на его земле пытались хозяйствовать).

Что для нас важно? Во-первых, нет отца, а мама не справилась. Во-вторых, Владимир Ильич был исключён уже в первом семестре, он его не довёл до конца, не закончил даже первого курса.

Собеседник: Из Казанского университета?

Лавров: С юридического факультета Казанского университета. Участвовал в студенческой сходке с критикой порядков в университете и стране, был исключён. И что получилось? Что он сам с собой в своём имении, не в университете, где есть не менее талантливые студенты, где есть профессора, которые могут проанализировать, сказать: «Здесь ошибка, там ошибка», - он один, он учится экстерном, он общается с такими же исключёнными из гимназий, с первого, максимум второго курса ВУЗов. И он выше этих исключенных недоучек на голову. То есть он вне критики.

Отсюда, кстати, и нетерпимость Ленина к критике: не дай Бог, кто с ним заспорит, он переходил на ругань, он не терпел возражений. Во всяком случае, очень резко реагировал.

И даже если брать его первую крупную работу «Развитие капитализма в России», он многократно преувеличил это развитие. Он записал в буржуазию даже крестьян, которые не использовали наёмный труд. Потом признал, что преувеличил развитие капитализма в России.

Но важно что? Не было, прежде всего, профессора, который бы сказал: «Ты вообще не то сделал, так не считают, это ошибочная методика». Не было товарищей, которые сказали бы: «Тебя занесло». Он привык быть лучшим, привык быть первым. Впал в грех великой гордыни.

Помимо этой уверенности, что «я лучше всех всё знаю», для понимания большевизма нужно учитывать то, что наиболее ярко сказано Лениным на III съезде комсомола. Он сказал, что мы, коммунисты, не верим в нравственность, для нас общечеловеческой, христианской, религиозной нравственности не существует, для нас нравственно то, что служит делу строительства социализма и коммунизма. Служит этому делу убийство святых царственных страстотерпцев - для Ленина их убить, зарезать было нравственно.

И это то, что отличало Ленина от всех других, потому что Другие не решались ставить эксперимент над своей Родиной, но для Ленина это была не Родина, а материал. У него не было той нравственности, которая у очень многих людей. Раз выгодно, значит, можно всё, что угодно.

Собеседник: Недавно я вновь взглянул в дополнительную главу к «Капитанской дочке», оттуда берут знаменитые слова Пушкина: «Не дай Бог видеть русский бунт - бессмысленный и беспощадный». Причём его толкуют так, что только Русский бунт бессмысленный и беспощадный, все остальные Хорошие. Но при этом опускают следующую фразу: «Всякий, кто