Антирусская красная смута - Владимир Михайлович Лавров

Что касается партий, которые находились в подполье, то они тоже являлись вождистскими, потому что как ещё можно в подполье управлять? Они возникали вокруг какого-то лидера, например, Ленина, но в подполье не было демократии. И в эти партии люди шли самые радикально настроенные, нетерпеливые. Обычно они даже толком не работали, были исключены из гимназий и ВУЗов.

Собеседник: Можно сказать, публика авантюристическая, поскольку и Камо, и Сталин принимали участие в бандитских нападениях, и одно из знаменитых их дел - ограбление экипажей, которые перевозили деньги из одного банка в другой; там огромные деньги были. Потрясающе, среди бела дня, на глазах у изумлённой публики произошло совершенно дерзкое ограбление.

Лавров: Эти деньги использовались для партийных нужд. И Свердлов, кстати, был посажен за вооружённое ограбление в Екатеринбурге, вот такая криминальная публика.

То есть когда формирование партий происходит очень быстро, мы имеем и очень специфический образ парламентаризма. Поэтому не так уж удивительно, что в 1917 году все партии оказались революционными, все!

Если брать Февральскую революцию, свержение самодержавия, то ведь её не Ленин устроил, он вообще был в Швейцарии, её устроили эти самые респектабельные партии, а точнее - их лидеры, вожди. И если посмотреть на современную политическую систему, то мы тоже видим, что происходит, когда формирование партий происходит быстро, ведь это стало возможным только на рубеже 1980-1990-х годов, до этого всё было запрещено, кроме коммунистической партии.

Как возникают партии? Вокруг, опять же, лидеров. Есть Явлинский, есть Жириновский, есть Путин - возникает «Единая Россия»; и как лидер решит, так партия себя и ведёт, с этим мы столкнулись снова. Это особенность нашего пар' даментаризма: был тоталитарный режим, когда нельзя было создавать партии, потом стало можно, но не как на Западе, в течение продолжительного времени, а быстро.

Собеседник: На Западе партии создавались исторически, в Англии они возникали с английской революции - это XVII век, во Франции - конец XVIII века. Но просматривается тенденция: в Англии - долгий парламент, который кончился казнью короля, во Франции - Генеральные штаты тоже долго заседали - это тоже кончилось казнью короля.

Лавров: Я понял, куда вы клоните.

Собеседник: В России IV Государственная Дума тоже кончилась казнью монарха.

Лавров: Действительно, это просматривается, и если говорить о нашей истории, то у нас произошло забегание вперёд с демократией, с правами.

Давайте подумаем: в стране большинство народа вообще неграмотно, газету прочитать не могут, не то, что проанализировать партийную программу. Они ничего не знают, политическая культура - ноль, образование, в лучшем случае, самое минимальное. Как они могли голосовать?

То есть наша Государственная Дума создавалась под напором снизу. Революция заставила Императора Николая II в 1906 году созвать Государственную Думу; если бы не революция, он бы ещё долго на это не пошёл.

И под давлением улицы получилось серьёзное забегание вперёд, поскольку мы не были готовы к демократии. Причём Николай II отнёсся к Думе достаточно серьёзно, хотя это был ещё не совсем полноценный парламент, Дума того времени не имела права принимать кардинальные решения, но всё-таки то был большой шаг к парламентаризму.

Собеседник: Я могу провести такую аналогию: исторически получилось так, что революции возникали из парламентского протестного движения, но народу от этого становилось только хуже.

Когда страна оказывается на каком-то рубеже, на переломе, проходит какой-то бурный период своей истории, то вполне Уместна аналогия с кораблём, который терпит шторм, и на мостике должен стоять совершенно беспрекословный командир, капитан, которого слушаются, его любой приказ моментально исполняется. Тогда можно надеяться, что корабль прорвётся. А если вдруг капитана смоет за борт, то корабль окажется не управляемым и, скорее всего, он обречён на гибель.

Лавров: Император Николай II не просто пошёл навстречу революционным требованиям снизу, он исходил из того, что ему в Государственной Думе постепенно удастся вырастить ответственных государственных мужей, ответственных профессиональных политиков. Когда грянула Первая мировая война, когда немцы на нас напали, Императору предлагали распустить Государственную Думу - он мог это сделать, но на это не пошёл.

Собеседник: Очень интересный вопрос: почему? Казалось бы, сейчас, задним числом, я понимаю, как ему было трудно потому, что его современники ругали за то, что он недостаточно демократичный, а теперь мы, потомки, говорим: Ваше Величество, что же ты не распустил эту Думу? Как было бы хорошо.

Лавров: Да, может, было бы и лучше, потому что демократии в нашей стране стало больше, чем в демократической Великобритании, демократической Франции, и тем более в кайзеровской Германии. И это во время войны.

В Думе можно было выйти на трибуну, как тот же Милюков - вышел и обвинил в государственной измене Императрицу, обвинил в государственной измене премьер-министра. Всё голословно, всё клевета, но всё это моментально распространилось по стране, а ответственности за это никакой. За клевету он не был отстранён даже хотя бы от одного заседания Думы.

Собеседник: Они же прекрасные ораторы, у Милюкова был рефрен: что это глупость или измена? И привёл такое сравнение: если водитель не способен вести машину, нужно вырвать у него руль, иначе автомобиль разобьётся, и сидящие в нём погибнут. И как раз такое произошло - «автомобиль» действительно разбился, а те, кто призывал забрать управление, с ним не справились и спокойно смылись себе в эмиграцию.

Лавров: Исторический опыт говорит нам о том, что надо быть осторожными с демократией в малокультурной стране. Конечно, демократия - лучше, чем жестокая диктатура, но демократия может давать сбой.

Саму Истину распяли вполне демократично, народным самоуправлением, народным волеизъявлением. Народ кричал: освободи Варавву, распни Его, Христа! Конечно, людьми манипулировали, это были какие-то технологии того времени, мы видим ту демократию - она не сработала.

В очень важные периоды истории, самые ответственные, самые тяжёлые желательно, чтобы власть была в надёжных и крепких руках, то есть стране нужен лидер. Не так, чтобы народ всё решал: если решить не может и ни в чём не разбирается, то и не должен решать. Представьте, святой Владимир провёл бы референдум, принимать ли нам христианство. Какой был бы результат?

Собеседник: Почти что одновременно, на несколько десятков лет раньше в Исландии провели референдум и приняли Христианство, там приняли его голосованием, но посмотрите на Исландию и посмотрите на Россию. То, что хорошо одному, абсолютно не пригодно другому, и вы совершенно правы: если бы святой равноапостольный князь Владимир устроил здесь референдум, понятно, чем бы это кончилось.

Лавров: Продолжали бы жить при язычестве