Семейные ценности - Мила Гусева

И лишь когда цепкие пальцы с длинными чёрными ногтями крепко обхватывают его запястье, а голова Мортиши слегка запрокидывается назад, Торп запоздало вспоминает, от кого его жена унаследовала свой дар. Вот черт. Надо же было попасться на такую простую уловку.

Женщина отпускает его руку спустя несколько секунд, и на тёмно-бордовых губах медленно расцветает слегка плотоядная улыбка.

— Caro mia, что с нашей тучкой? — тут же встревоженно спрашивает Гомес, заглядывая в лицо супруги. — Неужели что-то серьёзное?

— О нет, тьма очей моих. Совсем напротив. Ты скоро станешь дедушкой.

Проклятье. На долю секунды повисает звенящая тишина.

А затем по гостиной проносится изумлённый вздох сразу нескольких людей.

Лицо мистера Аддамса ошеломлённо вытягивается, Пагсли резко отрывается от своей возлюбленной, взирая на родственников с приоткрытым ртом, и даже молчаливый Ларч переводит на Мортишу удивлённый взгляд.

Но мать Уэнсдэй вовсе не выглядит шокированной — и Ксавье невольно вспоминает сцену из далёкой юности, когда старшие Аддамсы во время родительских выходных застали их за совершенно непотребным занятием. Кажется, Мортиша заранее знала правду — и тогда, и сейчас.

— Ооо… — Гомес прокашливается, чтобы вновь обрести дар речи. — И какой срок?

— Почти восемнадцать недель, — сообщает Торп, чётко осознавая, что отступать уже некуда.

— Ооо… — повторяет отец Уэнсдэй, растерянно хлопая глазами. Похоже, на другие реплики он сейчас абсолютно неспособен.

Вновь воцаряется молчание.

Одна только Элла, не понимающая происходящего из-за языкового барьера, продолжает безмятежно улыбаться и поглаживать притихшего Пагсли по плечу.

Неизвестно, сколько бы продолжалась немая сцена, но через пару минут в гостиную возвращается Уэнсдэй — и все присутствующие, как по команде, оборачиваются в её сторону. На осознание катастрофы у неё уходит всего несколько секунд, после чего на мертвецки бледных щеках вспыхивает гневный румянец.

— Ты им рассказал, — это вовсе не вопрос. В голосе звенит сталь, а угольные глаза недобро сверкают.

— Нет… — поспешно выдаёт Ксавье, почти физически ощущая исходящую от жены угрозу. — То есть да, но всё не совсем так. Послушай, Уэнсдэй…

Но Аддамс не даёт ему договорить.

Раздражённо мотнув головой, она резко разворачивается и быстрым шагом поднимается по лестнице. Глядя на её стремительно удаляющуюся тонкую фигурку, Торп невольно ощущает укол вины. Проклятье. Нечего и думать, чтобы пытаться с ней поговорить — несколько дней обиженного молчания гарантированы. Но попробовать стоит.

Он уже делает несколько неуверенных шагов в сторону лестницы, но Мортиша оказывается быстрее — поднявшись с кресла, она решительно направляется вслед за дочерью.

— Не надо, сынок, — Гомес останавливает его предостерегающим взмахом руки. — Это женский разговор. Ни одному мужчине не постигнуть великого таинства материнства. Лучше давай выпьем. Принеси-ка мне бурбон с двумя кубиками льда.

Поспорить с этим трудно.

Поэтому Ксавье подчиняется — сходив на кухню, наливает в рокс сто грамм медового бурбона для мистера Аддамса и немного красного сухого вина для себя.

А когда возвращается в гостиную, обнаруживает, что Пагсли, Элла и Ларч уже отсутствуют. Вещи тоже нигде не видно.

— Отправил их погулять, — заговорщически подмигивает Аддамс и кивает в сторону дивана, предлагая сесть. А потом его цепкий взгляд останавливается на бокале в руках Ксавье, и Гомес удивлённо присвистывает. — Ты женат на гадючке столько лет и не пьёшь крепкий алкоголь? Признаться, завидую твоей выдержке. Я открыл первую бутылку виски ещё до того, как Уэнсди научилась ходить.

— Ну… — Ксавье пожимает плечами, устраиваясь на диване и протягивая тестю стакан с янтарной жидкостью. — Иногда с ней правда бывает… непросто.

— Иногда? — тот скептически усмехается, разглядывая медленно тающие кубики льда.

— Наверное, всегда.

— О да… Понимаю. Это она в мать, — при упоминании супруги на лице мужчины расцветает блаженная улыбка, и Ксавье невольно думает, что у него с мистером Аддамсом гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. — Такая же упрямая и несгибаемая с самого детства.

— Только ей об этом не говорите, — Торп слегка улыбается, отчётливо представляя бурную реакцию жены на подобное сравнение.

— Ни за что. Я ещё хочу увидеть внуков. Одного не пойму — как тебе удалось её уговорить?

— Я и не уговаривал. Она сама так решила.

— Капля воды дробит камень постоянством… Звучит как тост, — глубокомысленно изрекает Гомес и вытягивает руку со стаканом. Бокалы соприкасаются с лёгким звоном. — С днём рождения, сынок. Я кошмарно рад, что Уэнсди счастлива с тобой. Всё-таки я не ошибся, ты и вправду славный парень. Впрочем, иного она бы не потерпела.

Разговаривать с Гомесом оказывается неожиданно легко — никаких неловких пауз, никаких напряжённых мыслей. И Ксавье ощущает расслабленное умиротворение — когда-то в детстве он многое готов был отдать, лишь бы его собственный отец хоть иногда проявлял подобное участие.

Но этого не случилось.

Зато Аддамсы — невероятно эксцентричные, странные даже для изгоев, порой приводящие в ужас своими традициями — стали ему настоящей семьёй.

И потому он решается задать самый волнующий вопрос, терзающий разум последние три месяца.

— Мистер Аддамс… — Ксавье делает большой глоток вина, и рубиновая жидкость оставляет во рту приятное вяжущее послевкусие. Затем задумчиво потирает переносицу и спустя минуту продолжает. — У неё проблемы с видениями. И с давлением тоже. Она совсем ничего мне не рассказывает, но я втайне связывался с её врачом… Никто не знает, есть ли тут взаимосвязь, но я волнуюсь. Не могу не думать об этом, понимаете? И это чертово расследование всё только усугубляет. А Уэнсдэй… Она и слушать ничего не желает, только и думает об этом маньяке целыми днями.

Откровение даётся легко. Тревога, томящаяся внутри так долго, наконец прорывается наружу длинным словесным потоком, будто кран с водой развернули на полную мощность.

Гомес отвечает не сразу — хмурит брови, машинально поправляет галстук и делает очередной глоток бурбона. И лишь спустя несколько минут начинает говорить.

— Как ты знаешь, дар провидения передаётся в нашей семье по женской линии… — Аддамс делает очередную продолжительную паузу, и что-то неуловимое в его тоне заставляет Ксавье напрячься. — Пагсли не унаследовал этого, в отличие от сестры. Вероятнее всего, у вас будет дочь с таким же даром.

Но известие вовсе не приносит ожидаемой радости. Отец Уэнсдэй опускает глаза в пол, явно пытаясь скрыть беспокойство — здесь точно что-то нечисто. Торп вдруг чувствует, как сердце сжимается в холодных оковах нарастающего страха, а ладони становятся липкими от пота.

— Вы что-то недоговариваете, — он пытается поймать взгляд Гомеса. — Прошу вас, скажите правду. Такое у кого-то уже было, да?

— Не стоит беспокоиться раньше времени, — слишком поспешно отзывается мужчина. — У Мортиши тоже возникали небольшие проблемы