Призрак Оперы - Гастон Леру

И как раз в это время в одну из лож вошла Карлотта. Это былосенсационное появление. Бедная Кристина посмотрела вверх на новую причинудвижения в зале и узнала свою соперницу. Ей показалось, что Карлотта насмешливоулыбается. Именно это спасло Кристину. Она забыла обо всем, думая только ободном: добиться нового триумфа.

С этого момента все изменилось. Кристина пыталась превзойтивсе, что сделала до этого, и преуспела. В последнем акте, когда она началапризывать ангелов подняться в небо, ее пение увлекло за собой трепещущуюпублику, казалось, ощутившую, что и у нее есть крылья.

При этом сверхчеловеческом зове в центре амфитеатра всталмужчина с лицом, обращенным к Кристине, как будто он покидал землю вместе сней. Это был Рауль.

Ангел, благословенный небом…

И с простертыми руками, поднятой грудью, окутанная волосами,свободно падающими на ее оголенные плечи, Кристина издала божественный возглас:

Мой дух стремится к тебе на покой!

И в этот момент сцена неожиданно погрузилась в темноту. Этодлилось одно мгновение, у зрителей едва хватило времени воскликнуть вудивлении. Но когда сцена опять осветилась, Кристины там не оказалось. Чтостало с ней? Какое чудо произошло? Зрители обменивались недоуменными взглядами.Волнение быстро достигло своего пика как на сцене, так и в зале. Люди спешилииз-за кулис к тому месту, где несколько секунд назад стояла певица.

Куда исчезла Кристина? Какое колдовство вырвало ее из рукКароласа Фонты на глазах у восторженных зрителей? Оставалось толькопредположить, что ангел ответил на ее пылкую мольбу, забрав ее тело и душу нанебо.

Рауль, все еще стоя в амфитеатре, горько рыдал. Граф Филиппподнялся с места в своей ложе. Люди смотрели на сцену, на графа и его брата,гадая, имеет ли это странное происшествие какую-то связь со слухами, о которыхсообщила утренняя газета.

Рауль быстро оставил свое место, Филипп исчез из ложи, ипока занавес закрывали, публика поспешила к входу за кулисы. Зрители ждалиобъявления. Шум стоял неописуемый. Все говорили сразу, и у каждого было своеобъяснение случившегося.

– Она упала в люк.

– Ее подняли на канатах на чердак. Бедная девушка стала,возможно, жертвой какого-то сценического эффекта, который новая администрацияиспытала впервые.

– Это было заранее запланированное похищение. Этоподтверждает тот факт, что на сцене стало темно, когда она исчезла.

Наконец занавес медленно поднялся. Каролас Фонта взошел наподиум дирижера оркестра и печально объявил:

– Дамы и господа, случилось что-то невероятное и глубокотревожное. Наша несравненная Кристина Доз исчезла, и никто не знает, какимобразом!

Возбужденная толпа вторглась на сцену. Певцы, рабочие сцены,танцовщики, статисты, хористы, завсегдатаи – все они что-то спрашивали,кричали, толкались.

– Что случилось?

– Ее похитили!

– Это сделал виконт де Шаньи!

– Нет, это его брат!

– Ах, вот и Карлотта. Это ее козни.

– Нет, это был призрак!

Некоторые смеялись, особенно после того, как осмотр пола илюков исключил возможность несчастного случая.

В этой пестрой толпе трое мужчин о чем-то спорили низкимиголосами, отчаянно жестикулируя: Габриэль, хормейстер, Мерсье, администратор, иРеми, секретарь. Они уединились в углу прохода между сценой и широкимкоридором, ведущим в комнату отдыха балерин, за скоплением какой-то бутафории.

– Я постучал, но они не ответили. Может быть, их нет вкабинете. Но этого никак нельзя узнать, потому что они взяли ключи.

Так говорил Реми и, несомненно, имел в виду двух директоровОперы. Во время последнего антракта они приказали, чтобы их не беспокоили ни покакому поводу.

– Но исчезновение певицы со сцены случается не каждый день!– горячился Габриэль.

– Вы сообщили им об этом хотя бы через дверь? – спросилМерсье секретаря.

– Я сейчас же пойду туда, – сказал Реми и убежал. Затемпришел режиссер.

– Месье Мерсье, пойдемте! Что вы оба делаете здесь? Вы нужнывнизу, мсье.

– Я не собираюсь ничего слышать и тем более делать, пока непридет комиссар Мифруа! – заявил Мерсье. – Я послал за ним. Когда он будетздесь, мы посмотрим. – А я говорю, что вы немедленно должны пойти вниз к трубеоргана.

– Нет, пока здесь не появится Мифруа.

– Сам я уже был там.

– Ну и что же вы видели?

– Я никого не видел. Понимаете? Никого!

– Но я ничего не могу поделать с этим, не правда ли?

– Конечно нет, – ответил режиссер, бешено ероша свои буйныеволосы. – Но если кто-то в тот момент был у трубы органа, он, вероятно, сможетрассказать нам, каким образом вся сцена сразу погрузилась в темноту. Но мынигде не можем найти Моклера, понимаете?

Моклер был шефом группы осветителей, который менял день иночь на сцене Оперы.

– Не можете нигде найти Моклера? – повторил потрясенныйМерсье. – А его помощники?

– Ни Моклера, ни его помощников! Никого из группыосветителей, я вам говорю, – закричал режиссер. – Вы же понимаете: эта девушкане могла исчезнуть сама по себе! Все было кем-то спланировано, организовано, имы должны узнать, кем. А администраторов нет… Я приказал, чтобы никто не ходилвниз, к контрольным щитам освещения, и поставил пожарного у трубы органа. Развея сделал что-то неправильно?

– Нет-нет, вы совершенно правы. А теперь давайте подождемкомиссара.

Режиссер ушел, недовольно пожимая плечами и что-то бормочаотносительно «молокососов», которые спокойно слоняются по коридорам в то времякак вся Опера «перевернута вверх дном».

Габриэля и Мерсье вряд ли можно было обвинить в спокойствии.Но они получили приказ, который парализовал их: директоров нельзя былобеспокоить ни под каким предлогом. Реми пытался нарушить этот приказ, нобезуспешно. И сейчас он вернулся после очередной попытки. На его лице былонаписано замешательство.

– Ну, вы говорили с ними? – спросил Мерсье.

– Мушармен в конце концов открыл дверь, – ответил Реми. –Когда он увидел меня, его глаза чуть не вылезли из орбит. Я думал, он меняударит. Я не смог промолвить ни слова, и знаете, что он заорал: «У вас естьанглийская булавка?» – «Нет», – ответил я. «Тогда оставьте меня в покое!» –опять закричал он. Я пытался ему объяснить, что случилось на сцене, но онтолько повторял: «Английскую булавку! Достаньте мне английскую булавку, сейчасже!» Рассыльный, который услышал это, – он смеялся во всю мощь своих легких, –прибежал с английской булавкой, и, получив ее, Мушармен захлопнул дверь передмоим носом. Вот и все!