Селянин - Altupi

И кажется, он нашёл такого человека, с кем бы мог измениться. Единственное, чего Кирилл не понимал — почему это парень, а не девушка. Работая тряпкой, он пытался разобраться в себе. И всё, что приходило на ум — он влюбился в Егора с первого взгляда, через пятнадцать минут после того, как пересёк границу Островка. Втрескался по уши, просто осознал это только сейчас.

Кирилл воссоздал в памяти то ощущение, которое испытал при первой встрече с селянином. Изумление от его необычной красоты, нехарактерной для деревенской местности. Вспомнил, как завидовал и бесился, что этот дебил не пользуется этим подарком природы, сидит здесь, когда мог устроиться на любую престижную работу даже в Москве — все любят красивых и обаятельных. Вспомнил, как Пашка рассказывал, что Егор бедный, пидор и трахает банкиршу за деньги. Уже тогда в душе всколыхнулась ревность — частый спутник влюблённости.

Почему парень? Какая разница, почему парень, надо идти к Егору и каяться, просить прощения, объяснять, что ради него хочет исправиться.

Калякин смотрел на машину — как-то незаметно помытую, сполоснуть и всё путём. Съездит за Пашкой, а вечером пойдёт к Егору с повинной. Воистину шутят, что ты гетеросексуал, пока своего единственного не встретил.

Шагая снова к колодцу, Кирилл понял, что упустил важный момент. Радужно расписал всё, в красках — как они помирятся с Егором, как станут встречаться, спать вместе, но не учёл реакцию Пашки, например. Что скажет Пашка, когда застукает голубков? На Пашку, конечно, начхать, пусть говорит, что хочет, в крайнем случае отношения можно маскировать под дружбу. Очень странную, наводящую на подозрения дружбу пидора и гомофоба, ага.

Продолжать враждовать на людях не очень-то импонировало Кириллу. Если только для сохранения собственной репутации, ведь здесь деревня, две калеки, три чумы, судачить особо некому, а когда новость о его голубизне выйдет за пределы этого маленького населённого пункта…

На долгую минуту сердце Калякина сжалось тоской. Он даже перестал крутить ручку колодца, удерживая полуподнятое, рвущееся вниз тяжеленное ведро. Может, и не нужна эта любовь, с такими проблемами? Конопля почти скошена и засушена, ещё неделя и вернутся домой, срубят халявные бабки, заживут и до следующего лета забудут про эту глушь. Клубы, бухло, тёлочки — образ парня с красивыми глазами и чёрной копной волос тоже рассеется, как дым. Нет у них будущего. И даже перечислять не надо, почему.

На эту самую долгую минуту такое решение представилось Кириллу наилучшим выходом. Он испытал облегчение, вытащил ведро, перелил в другое, пластмассовое, а это поставил на деревянный край колодца. И посмотрел в сторону улицы, не едет ли по дороге красный двухцилиндровый раритет, как будто мог это увидеть через два забора. Нет, вечером он пойдет к Егору поговорить, убедит его в серьёзности своих намерений, купит в райцентре и принесёт им с мамой каких-нибудь вкусняшек, на которые у них нет денег.

Воодушевлённый планами, Кирилл плеснул водой на машину, любуясь, как струи скатываются по серебристым бокам в изрядно вытоптанную за прошедшие дни траву. Когда они приехали, перед хатёнкой рос девственно нетронутый зелёный ковёр.

Кирилл закончил с ополаскиванием кузова, протирать его насухо не стал из-за отсутствия подходящего куска материала, помыл коврики и вытряхнул с заднего сиденья завалявшиеся листочки конопли. Кошка игралась рядом. Время на уборку дома, мытьё посуды оставалось, но стало лень — уморился. Вместо этого он пошёл порыскать в холодильнике, чем бы подкрепиться. Как только сел за стол на кухне, услышал тарахтенье проезжающего «ижака».

23

Одетый как пижон Пашка слез с автобуса и сразу завладел ключами от своей ненаглядной «Камри». Кирилл помог ему дотащить пакеты до машины.

— Ставь в багажник, — мигнув сигнализацией, сказал Машнов и полез его открывать. — Слушай, а что с машиной?

— Что с ней? — сердце Кирилла ёкнуло, но он прикинулся дурачком. Засунул оба пакета в багажник, закрыл его, исподтишка наблюдая за другом. Тот уперев руки в бока, нахмурив брови, смотрел на левое переднее колесо, чуть водил подбородком туда-сюда. Вокруг ходили люди, так как автовокзал в этом маленьком городишке располагался рядом с базаром, и автомобилей была тьма — хрен воткнёшься. И Пашка ещё не спешил с ответом, который Кирилл и так знал, и приготовил оправдания. Всё это нервировало.

В той же позе — подперев себя руками — Пашка задумчиво обошёл тачку спереди, осмотрел с другой стороны.

— Чего она вся какая-то… Диски вон грязные. Внутри.

— Да дождь шёл… Я же тебе говорил! Ветер был, ураган! Воды по колено было! Она вся грязная была — листьев с деревьев нападало, пыль летела, грязь какая-то… Я её ещё утром помыл, чтобы за тобой ехать, ну, а колёса… не буду же я их вылизывать! На мойку потом отгонишь. Можем сейчас доехать.

Пашка повёл взглядом от одного колеса к другому, оценивая угрозу машине от грязи рассыпаться в прах прямо сейчас, после скосоротился, махнул рукой.

— Ладно, подождёт. Прыгай давай, поехали. Заебался я дома…

Кирилл, довольный, что его отмазка прокатила, с радостью ринулся к пассажирскому месту, но стоявший там Пашка всё ещё скорбно разглядывал набившуюся в колёса землю. Хотя, не так уж её там много было, только то, что лень было выковыривать.

Пашка отступил на пару шагов, давая пройти. Калякин открыл дверцу…

— У тебя шорты грязные, — сказал сзади Машнов.

— Знаю, — буркнул Кирилл, изворачиваясь, чтобы лицезреть свою пятую точку. В этих шортах он вчера упал и сидел на дороге, а постирать забыл. За ночь грязь засохла, он её отшкрябал щёткой, потёр шорты сами о себя. Чистыми они не стали, но больше надеть было нечего.

— Это я упал, когда за травой ходил, — пояснил он, отряхивая зад ладонью, будто это могло чем-то помочь. — Кстати, ты мне шмотки привёз? Заходил к моим?

— Да, забегал вчера, — Пашка сел в машину, Кирилл тоже. — Маман твоя была дома, нихуя мне не обрадовалась. Начала расспрашивать, что да как, почему я здесь, а ты не приехал, нахера тебе ещё вещи.

— А ты что? — развеселился Кирилл, узнавая свою досужую мамашу.

— А я — хэзэ, Елена Петровна, это же вы сына к трудолюбию не приучили.

— А она?

— Чкнула мне твои вещи в зубы и велела привет передать. И чтобы звонил почаще. И лавандосиков скромную сумму вручила.

Смеясь, оглядываясь в разные стороны, Пашка сдал назад и потихоньку из-за мешающихся пешеходов-суицидников покатил по улице. Дополнительные деньги к скромным запасам грели душу Кириллу.

Скоро базарный квартал кончился, и машина набирала скорость. Городок был крошечным, в пять тысяч жителей, в основном частный сектор,